Майн кайф
Шрифт:
Раздражением пухну и, как пухом из подушки, давлюсь им, а в один непрекрасный момент крик рвёт рот, и его глотают все.
Длинна чалма дней запоя вокруг мозга. И ты, как палач, готов броситься сам на себя с топором. Ведь ты столько раз обещал себе: никогда больше.
Но клятвы кляп молчит в горле.
Пил сначала в злость: пусть ересь благородная вскипает, как волна. Потом всласть, и сразу с запасом на похмелье.
Потом из жалости к себе. Наощущенился до положения вниз.
Долго зрело внутриполитическое
Таз уполномочен заявить, что уже полон и через край, и ты уже нажрался, как свинья.
Патернализм еды надо мной не властен – сыт я собственной желчью и даже излишки имею.
Вот она, опять горлом выход ищет…
Неповторимый, устойчивый вкус, пожалуй, ядрёнее, чем у стиморола. Корчь… Горчь.
Ну да, кое-что наше не идёт ни в какое сравнение с импортным.
С большой, конечно, долей горечи, но кто же ропщет. Ведь едят же и буржуи горький шоколад.
Хотя только нам, пожалуй, больше по вкусу горячий снег.
И я не понаслышке знаю, что такое жидкий металл. Вот же, ещё тому назад был железным.
Ну и сейчас, конечно, остаюсь, но в состоянии ртутном. Как иногда былинный богатырь Терминатор.
А вчера-то – восьмиручный, двухголовый, трехножкий…
Дуревестник растворится в буре.
Кто не спрятался – ты не виноват.
Пришлось тебя стреножить, одну голову оторвать не удалось, как лишние руки, и стали её заталкивать вовнутрь.
И ногами пришлось пару раз тяпнуть. Клюв орлиный пришлось оторвать, нос поэтому, видимо, остался слегка ороговевшим.
Почему синяк под глазом и шея набекрень? – это ты у кореша своего спроси. Это он больше всех усердствовал.
Во рту нсрн, в голове звн, в коленях држь. Волосы-то кто, как Гулливеру, привязал так заботливо? Голова с подушки не поднимается.
Болячки мышами скребутся по сусекам, периодически выводя из строя что-нибудь в мышечном комплекте.
Над руинами мозговой деятельности стелется дымок.
То, что случилось так феерично, не закончилось бы венеерично.
А точно не подвёл искусственный спутник любви?
Вот и развивай теперь фантазию на тему: девелопмент, девелопай.
Говорили ведь ребята, что она…
Это не взгляд – это взбляд…
Но и мыслей не было не ответить, и так всё ясно.
Вышло вообще всё сабо самой.
Хотел помочь надеть плащ, а она рукой в рукав промахнулась и… в ширинку попала. И еще нечаянно нога у неё подвернулась, пришлось на колени припасть.
И выгребла, как сапёрной лопатой в поле, картофельные клубни с пожухлой ботвой…
И превратила её в первый сорт… ну просто пальчики оближешь.
И развернули "папочку" и ознакомились со всем содержимым.
А потом крыкхнула, как мембрана проколотого динамика магнитофона на максимальной громкости, и, завалившись на спину, расставив ноги, будто придавленная тяжестью,
Может, храни нас всех… госп…
Да вроде тогда ещё комсомол господствовал, не утратив своих позиций. И надо же, и здесь в башку мысли не самые умные лезут.
Зев промежности – шёлкову бородушку с масляной бороздушкой, если гипсовым слепком запечатлеть в таком виде, – похож на восклицательный знак будет.
Хотя гипс здесь, пожалуй, не уместен будет. Ведь этот сакральный символ нужно, наверное, в приступе пещерного вдохновения выполнить на огромной гранитной горе, как неорождённый эталон для наскальной живописи… женописи… писи…
А если свою промежность, прямо сейчас, то опять ведь только вопрос и вырисовывается…
А вот здесь никаких сомнений. Можете проверить, расспросив очевидцев.
20 сентября 2000 года в шесть часов вечера и фигнадцать минут с небольшим коллективом секунд, численностью не более шестидесяти, в проеме моей двери, даже не межкомнатной, а выходящей сразу на улицу, показалось лицо с чипсой.
Да, именно с маленькой, предназначенной к посеву картофелинкой. Глаза тоже выглядывали из тары, где обычно хранят посевной материал, – из мешков.
И было понятно, что там как минимум по паре глаз имеется в запасе.
Голова, скудно политая жидкостью волос, явно не видела сегодня мягкой подушки и даже расчёски.
Сидение под луной слегка утянулось по временной шкале ближе к утру.
Молнией летал поручик "золотая пятка" за очередной бутылонькой.
Аптека, улица, фунфырь.
И, как это часто бывало, наш приятель очнулся в бытовке практически готовым к работе.
Правда, сразу броситься в пучину дел не удалось. Помешало легконькоё недомогание, а сначала и вовсе непонимание того, на каком полустанке сошёл вчера…
Потому и заглянул он ко мне, в избушку на рыбьих ножках, за потребительским кредитом для погашения "задолженности" перед вчерашним.
Какие проблемы? Никаких: получите и расписываться не надо.
И ещё пару слов о текущей жизни и, разумеется, о рыбалке. Он, конечно, не из самых заядлых рыбаков, которые даже в стакане кипятка, держа за хвост и подёргивая притопленного чайного "мышонка", ждут поклёвки.
Но не упускает случая порыбачить и конкретным своим мастерством облещения не уронит честь всего рыбачьего класса.
А сегодня и сон оказался в тему.
Корявый на этот раз оказался в шкуре земляного червя, причём сразу насаженного на огромный крючок. И ладно бы просто под водой, а то ведь рядом с окунем, который ртом с экскаваторный ковш пытался заглотить наживку.
Вот парень и намучился на ночной "рыбалке", потому что проснуться было в состоянии подпития ещё труднее.
Он один раз меня очень выручил с червями зимой. Нет вопросов, – сказал он мне, – пошли.