Майор Бойцов желает познакомиться
Шрифт:
— Боже, заткнись, пожалуйста, — закатываю глаза и упираюсь ими в согнутый локоть. — Ты секса хотел или языком почесать?..
— Языком тоже хочу. Потом.
— Черт…
Задерживаю дыхание, пока Тимур меняет пальцы на член, и отчаянно зажимаю рот рукой, чтобы все гости Нонны не узнали истинную причину нашего отсутствия на прогулке.
— Все хорошо? — спрашивает Тимур.
Припечатавшись пахом к моим ягодицам, снова совершает сильный толчок.
— Просто за-м-мечательно…
Насаживает с нарастающей
Я тоже хочу как можно дальше отсрочить Вселенский Взрыв.
И даже получается. Сжимаю горячий член внутренними мышцами и бедрами, но уже через мгновение снова подмахиваю Бойцову навстречу.
Как же прекрасен секс с ним!..
Ничто в мире не сравнится с этим ощущением, когда тобой обладает любимый мужчина. Задумавшись об этом, пропускаю момент, когда надвигающимся оргазмом еще можно управлять. А перед тем как отлететь в другую галактику, расслабляю тело, позволив Тимуру Ивановичу самому разобраться со своим огнедышащим стояком.
Что он и делает, понимаю, когда чувствую тепло его семени внутри себя. Ликование сменяется легким раздражением и беспокойством.
— Эй, — оборачиваюсь. — Ты в меня кончил?!
— Ты против? — спрашивает он невозмутимо, падая рядом и по-хозяйски подтягивая меня к себе.
— Я… Эй, — снова возмущаюсь. — Об этом так не спрашивают…
— Это правда, что ты там сказала?
— Про чайлдфри?
— Ага.
— Конечно, нет. Но у меня новая работа на носу. Я не могу всех подвести.
— Разберемся, Лер, — умиротворенно отвечает.
Наше дыхание практически в унисон выравнивается. Солнце за окном выписывает причудливые тени в комнате.
— Ты вкусно пахнешь, — шепчет Тимур.
Носом вспарывает копну из кудрей.
В городе я привыкла вытягивать волосы, чтобы они были гладкими. Не знаю, откуда взялась эта новая привычка? Возможно, мне хотелось как-то упорядочить свою жизнь и придать ей… каркас.
Когда есть внешний каркас из определенных привычек и повторяющихся ежедневных действий — сложно быть размазней. Это придает сил. И уверенности.
— Правда нравится? — поднимаю голову и прохожусь пальчиками по колючему лицу.
Нежно целую любимую часть его тела — широкий подбородок.
— Правда, Лер.
— У меня духи новые, — улыбаюсь, закрыв глаза.
Теперь он целует мои щеки и нежную кожу на веках.
— Нет… Я не про духи. Про тебя. Мне твой запах нравится.
— И на что он похож?
Тимур тяжело вздыхает.
Я смеюсь.
Просто он такой прямой всегда. Рациональный и логичный. Вот кому не нужен никакой искусственный каркас. Конечно, ему сложно описывать то, чего как бы нет, но я чувствую, как мой майор старается. Подбирает слова. Мозги и фантазия почти скрипят.
— Не знаю, — в итоге
— С ума сошел? Я так никогда не подумаю.
Морщу носик, а Тимур тут же его коротко целует и тяжело вздыхает.
— Ты пахнешь апельсинами и кофе, Валерия.
— Как Чебурашка?
— Да какая Чебурашка? — хохочет он.
— А почему именно апельсинами и кофе-то? — Становлюсь вдруг серьезной.
Очень важно это понять, потому что обычно девушкам говорят, что они пахнут розами, ванилью или, в крайнем случае, морем. Знала, конечно, что майор не сильно романтичный, но все равно расстроилась…
— Не знаю, — проговаривает Тимур задумчиво. — Просто больше всего я люблю апельсины и кофе… И тебя. Поэтому так и сказал, — договаривает легко.
— Любишь? Меня? — удерживая простынь, приподнимаюсь.
— Конечно, — отвечает он спокойно.
Так, будто я спрашиваю его, что именно он ел на завтрак или каким бензином заправляет свой зеленый джип.
— И как твоя любовь сочетается с джинджеризмом? — хитро спрашиваю.
— Что это такое вообще? Какая-нибудь очередная болезнь, которую ты вычитала в энциклопедии?
— Джин-же-ризм, — повторяю по слогам, дирижируя пальчиками в воздухе. — Вообще-то, так называют, когда не любят рыжих. А ты ведь не любишь…
— А я уже джинджеролюб, — перебивает он меня, резко переворачивая на спину.
— И, надеюсь, блондинкофоб? — в такой форме высказываю свой главный страх.
Бойцов смеется и зажмуривается от счастья, а потом торжественно сообщает:
— Жуткий блондинкофоб и самый главный джинджеролюб!
Глава 32
— Где ты их берешь? Никогда не видел ничего подобного.
Смеюсь, застегивая платье и смотрю под ноги.
— Ты про колготки? А вот есть места. Тимур Иванович. Не буду никому рассказывать, чтобы больше никто не носил. Ты уж слишком к ним неравнодушен. Ещё уведут…
Бойцов крепко обнимает меня сзади и, склонив голову, размещает подбородок на моем плече.
Время замирает, словно в сказке.
Открыто смотрим друг на друга в отражение зеркала. Мое черное платье резко контрастирует с белизной мужской сорочки, а красная помада смотрится торжественно.
— На одни красные колготки я уж точно не позарюсь. Тем более, чтобы мне понравилось, нужны твои ноги в придачу. На другие у меня уже давно не встает, — грубовато договаривает. — Старый стал.
— Так уж и не встает?
Роняю голову набок. Он, пожалуй, высоковат для меня, но мне так даже больше нравится. Впервые хочется быть девочкой-девочкой рядом с сильным дровосеком. Феминистки бы закидали меня помидорами.
— Ага. Полнейшая мужская несостоятельность, если дело не касается одной рыжей стажерки.