Майя: Форс-минор

Бодхи

4. То есть на самом деле эмоции тщательно консервируются и лелеются. А признаться себе в этом — по сути лишиться освоенного энергетического источника.

Так вот, дорогая. Все эти доморощенные бредовые теории гроша выеденного не стоят, уж поверь мне, я все это изучала. Ты что же думаешь — философы, психологи, вся эта армия современной науки значит ничего в эмоциях не понимают, а ты там какого-то орла нашла, который все понимает? Да ты посмотри ту же йогу! Там ни слова нет про то, что негативные эмоции надо убивать! Так что фиговый этот твой йог, приезжай давай сюда домой, пока у тебя там окончательно шарики за ролики не заехали.»

Вот так. После всего этого ни слов, ни даже негативных эмоций. Просто убила письма, закрыла почту и пошла пить чай. Вот тебе и прикоснулась к реальности. Вот так.

По Мэйн-Базару можно бродить до одурения, залезая в разные магазинчики, присматривая бесчисленные браслетики, маечки, пледы, бирюльки, сувениры, благовония… и какой мудак придумал слово «благовония»? Тут всего так много, что даже не имея никакой определенной цели что-нибудь купить, после часовой прогулки по магазинам непременно обнаруживаешь в своих руках пакет с покупками. Развлекаясь

таким образом, я хотела замазать, убить воспоминания о тех, кого считала своими приятелями, хотя… зачем? Пусть воспоминания остаются, ведь это мой опыт. Всякий раз, когда я испытывала какой-нибудь шок, кризис, я пыталась вытеснить это из сознания, забыть, замазать, зашпаклевать, но сейчас я думаю, что это неверное действие, это порождает какие-то придонные тревожности, которые словно висят легкой дымкой, словно горят тревожным фонариком на задворках сознания. Придонные тревожности… ммм… что это так зацепило, я что-то поняла… вот снова это удивительное ощущение — я сейчас что-то поняла, и как теперь выразить это на языке, как преобразовать в слова? Это не та же ситуация, которая была в Бодхгайе, потому что тогда я точно знала — что именно я понимаю, а сейчас это понимание словно зародилось на еще более глубинном уровне! Сейчас я знаю только то, что во мне родилось понимание, но я даже не знаю — что это за понимание! Что же делать… «Что хочется». Это была моя мысль? Это была моя мысль. Или это был голос в моей голове? Определенно… определенно есть разница между разными громкими мыслями. Я никогда раньше не пыталась определить, выразить, зафиксировать эту разницу, и тем не менее она есть. Разные громкие мысли имеют разное… качество, что ли, разный вкус. Но сейчас это не важно, это я оставлю на потом, а важно то, что эта мысль-голос очень толковую идею мне предложила — что же еще делать, как не то, что хочется? Разве есть более надежный указатель? А хочется мне сейчас замереть… и как я тут замру — посреди магазина? А наплевать. Сажусь прямо на бордюрчик, плевать — будут на меня смотреть или нет — плевать. Уговариваю себя или устраняю беспокойство? И то и другое… сейчас мне важен результат. Теперь мне хочется снова и снова повторять словосочетания «придонные тревожности». Вслух! Хорошо, что тут всегда шумно… «Придонные тревожности»… произнесла, замерла, мысль отзвучала и унеслась, подняв легкую пыль в мозгах. «Придонные тревожности»… Еще раз… настроиться, вслушаться… Сарт… причем тут Сарт?… всплыло имя Сарта, ну хорошо… придонные тревожности… Сарт… О!.. Уже не беспокоюсь о том, кто что обо мне подумает. Я поняла, что я поняла!! Придонные тревожности — негативный фон. Как только образовалась эта пара словосочетаний, все стало на свои места. Откуда-то возникла железобетонная убежденность, что вот именно то, что я назвала придонными тревожностями — это и есть то, что в практике прямого пути называют негативным фоном. Совершенно очевидно, что негативный фон — это те же самые негативные эмоции, просто они «размазаны», вдавлены вглубь, и представляют из себя придонный слой негативных эмоций. Они не имеют ярко выраженных всплесков, а когда такой всплеск возникает, то я вижу в нем обычную негативную эмоцию, и зачастую даже не догадываюсь, что она возникла не на пустом месте, что у нее имеется питательный слой в виде негативного фона. Негативный фон… да… эта зараза, насколько я вижу, очень растянута по времени, он может тянуться часами, днями, месяцами, всю жизнь… всю жизнь… Да я почти никогда не вылезала из непрерывного негативного фона! И как раз вот такое бегство от болезненных воспоминаний, как ни странно, подпитывает его, усиливает. Нет, так или иначе, независимо от верности или ошибочности этих рассуждений, я совершенно определенно не хочу уворачиваться от своего опыта, я хочу видеть мир таким, каков он для меня есть, а если что-то вызывает болезненные чувства… а что это такое — «болезненные чувства», как не те же самые негативные эмоции? Конечно, когда я называю их так поэтически — «болезненные чувства», они сразу приобретают какой-то другой статус, это уже не дрянь, прилипшая по дороге, это уже «чувства». Напоминает рассказы про то, что раньше мигрень считалась болезнью аристократов и воспринималась не столько как болезнь, сколько как признак высокого происхождения.

После совершенного открытия и изменения позиции в отношении неприятных воспоминаний, немедленно изменилось и текущее восприятие жизни — даже небо посветлело. Возникло желание снова вернуться в Интернет-кафе и продолжить чтение почты — писем там была куча.

Наташка. Ну… прямо даже страшновато открывать ее письмо — хрен его знает — что там!?:) Но все-таки Наташка — это человек не из такого далекого прошлого, я воспринимаю ее скорее всего более адекватно. Надо же… я называю далеким прошлым то, что было два месяца назад… разве это возможно — ТАК измениться за два месяца… старой Майи больше нет, вообще нет, сейчас на ее месте совершенно другое существо. Кстати, я ведь так и не ответила на то ее письмо про Дарамсалу.

«Привет, Майка! У нас как-то неожиданно выпал снег, стало холодно, все кутаются в теплые одежды, и мне остается лишь с улыбкой вспоминать, как я бегала от индийской жары.

Я приехала домой в Москву. Поначалу всё было ужасно, жизнь быстро и незаметно погрузила меня в своё болото. Всё стало «налаживаться», потому что я вроде разобралась с некоторыми своими омрачениями, появилось спокойствие, вернулся интерес к некоторым вещам. Мне казалось, что я всё делаю правильно, что борюсь с НЭ, меняю мировоззрение, поступаю в соответствии со своими желаниями, но вскоре начала чувствовать, что остановилась. Я перестала писать и анализировать, я заменила это чтением. Исчезли ситуации, вызывающие страдания. Всё вроде бы хорошо, я не чувствую болезненную тяжесть безысходности. И после целого месяца это всё, что я смогла себе сказать о своей жизни! Жуть. Когда я это все увидела, увидела, как стремительно погружаюсь в болото, умираю, во мне словно что-то высвободилось, пружина какая-то, и я начала бороться.

Последнее время я вижу очень яркие сны, я часто осознаю во сне всё происходящее и делаю для себя определённые выводы. Ситуации и разговоры, которые разворачиваются во сне, в какой-то степени близки к моим нынешним беспокойствам. Я делаю во сне некоторые открытия и тут же просыпаюсь, чтобы восстановить сон в сознании. Потом вновь засыпаю, очень хочу погрузиться в старый сон, но ко мне приходят

другие события, не менее яркие, очень яркие, цветные.

Во сне я чувствую, что меня захватывают необычные чувства. Утром я уже не так отчётливо восстанавливаю свои сны, но определённые образы сохраняются. Я помню в общем, что мне снилось, восстанавливаются цвета, некоторые переживания. Как ты думаешь, что такое сны? Что люди испытывают, когда спят, что с ними происходит? Всегда ли мы видим сны, а на утро просто не запоминаем их?

В следующем году я снова хочу приехать в Дарамсалу, хочу съездить в Непал, в горы. Может быть, мы поедем вместе, а?:) Мне бы очень этого хотелось…

На меня очень сильно влияют родители, сама атмосфера в доме постоянно приводит в беспокойство и раздражение, а иногда я даже срываюсь и потом жалею об этом. Я решилась уйти, но не будет ли это бегством? Может лучше остаться, и прямо в этой каше продолжать пробовать устранять негативные эмоции? Я вернулась к этой твоей идее снова, потому что поняла, что иначе жить не могу, иначе эти твари меня сожрут. Я вернулась к ней уже по-новому, без горячечного энтузиазма, не рассматривая это занятие как форму получения впечатлений. Теперь все иначе, теперь в этом моя надежда.

Вообще-то есть одна вещь, которую я все хочу тебе сказать, но стесняюсь. Сейчас думаю — «вот точно сейчас скажу», и сразу — стыд, ступор, сомнения… Но если я думаю, что так и не скажу тебе этого, то вообще не понимаю тогда — зачем жить? Зачем жить, если самое прекрасное попадает в капкан стыда? А чего тогда вообще я могу ожидать от жизни? Разве это не предательство — вот так наступать себе на горло? Ты, наверное, не понимаешь, о чем я… Я все-таки решусь, Майка, и напишу прямо сейчас. Майка, я тебя люблю. Вот так. Я влюблена в тебя, я хочу тебя, в своих снах я часто занимаюсь с тобой любовью, в этих снах ты по-прежнему девочка, но в то же время ты и мальчик, понимаешь?:) Если честно, у меня нет никакого опыта занятий любовью с девочками, я даже никогда не думала, что могу вот так взять и влюбиться в девчонку… и я очень стесняюсь того, что я к тебе чувствую. Помнишь, когда мы с тобой обнимались, так по-дружески, невинно, у меня в эти моменты словно все загоралось внизу живота… я хотела еще тогда тебе сказать, но так и не решилась, стеснялась. Ты ведь поможешь мне преодолеть это, Майка? Я так этого хочу. Напиши — что ты думаешь по этому поводу? Только честно, ладно?

Твоя Наташка»

Моя ласковая пупса..:) Откинувшись на спинку сиденья, я чувствовала такую нежность… если я вернусь в Москву, я до тебя доберусь, страстная ты моя кошечка. Желание ответить возникло сразу же, и, не откладывая, я вся влилась в ответное письмо.

«Моя маленькая Наташка… я конечно не могу решить за тебя твои проблемы, связанные с поиском смысла, с освобождением от негативных эмоций, я не знаю, что лучше — уйти от родителей или остаться, наверное надо следовать своим желаниям. Мой рассудок говорит, что в ситуации, когда негативных эмоций слишком много, у тебя может попросту не получиться с ними справиться. А если сначала научиться с ними бороться в относительно комфортных ситуациях, то затем можно перенести свои тренировки и в более тяжелые условия. Но это лишь рассуждения, а как поступать в конкретной ситуации — решать только тебе. Никто, кроме тебя, не может нести ответственность за твои решения. Но уж в любом случае я могу пытаться отвечать на твои вопросы, когда ты их задаешь, и я думаю, что когда я приеду в Москву, то смогу крепко и нежно прижать тебя к себе, просто смотреть в твои глаза или разговаривать с тобой, или целовать твои сладострастные губки, и то, что у тебя идет борьба самой с собой с переменным успехом — это ведь ничего не меняет в том, что я к тебе чувствую.

Моя стеснительная Малышка…:) Ты даже стесняешься написать мне о том, что хочешь меня? Мне нравится и это в тебе. И это тоже. И разговаривать с тобой нравится, и представлять нас с тобой нравится… давай представим вместе — как это будет, давай? Я хочу быть с тобой и девочкой, и мальчиком одновременно, и знаешь как мы поступим? Я куплю себе классный, чуть загнутый, упругий, совсем как настоящий пристегивающийся член, и сначала заласкаю тебя, как девочка, а потом возьму, как парень, и когда после нескольких часов ласк на грани оргазма ты решишь таки перейти эту грань, то скажешь «ну все, я больше не могу сдерживаться, я хочу больше не останавливаться, больше не останавливайся…», и я скажу «нет, Малышка, скажи мне, что ты ХОЧЕШЬ КОНЧИТЬ», поцелую твои губки, покусаю твой нежный и пухленький язычок, и ты конечно же не сможешь мне отказать, и преодолевая стеснение ты скажешь — «да, я сейчас хочу кончить, я очень хочу кончить прямо сейчас и с тобой, Майка»… ты крепко обнимешь меня, закроешь глазки, а я буду целовать твои щеки, губы, глаза, подбородок, ушки, шею, грудки… и двигаться в тебе, не торопясь подводя тебя к грани… а потом я начну трахать тебя сильнее, мощнее, входить в тебя глубже — так глубоко, как только возможно, и волна за волной на тебя будет накатывать наслаждение от секса, от нежности, огонь внизу твоего животика будет сливаться с наслаждением от того, что я буду целовать и вылизывать твою шейку, и когда ты начнешь вся сжиматься и открываться навстречу набегающему оргазму, я крепко схвачу тебя за грудки, сожму их, стисну твои сосочки, с силой врываясь в тебя раз за разом, разжигая пламя, охватившее тебя всю… и буду губами ловить твои стоны, твои вскрики, твое дыхание… слизывать твои слезки… моя маленькая девочка Наташка…

Если ты хочешь прогнать свою стеснительность, я конечно буду помогать тебе в этом, но это не значит, что у меня есть какой-то план твоей перестройки:) Я хочу, чтобы люди двигались туда, куда ИМ хочется, и если тебе захочется стать в меру развратной, но в то же время остаться в какой-то степени очень застенчивой, то и замечательно… ведь возбуждает и привлекает и вызывает нежность не какая-то определенная форма, в которой ты выражаешь свою страсть и нежность, а сама эта страсть, сама нежность, само то, что ты переживаешь, и какая разница — будешь ты со мной развратной или застенчивой? В любом случае это будет вызывать во мне ответные переживания. И я очень легко себе представляю, что можно быть сексуально очень развитой и раскованной и заниматься самыми «развратными» формами секса, и при этом оставаться девственно-застенчивой, стеснительной… мне легко представлять тебя именно такой, и мне нравится такой твой образ.