Майя: Форс-минор
Шрифт:
— Ну… откровенно говоря это какие-то общие фразы, которыми люди так любят обманывать себя… Я и сама могу убедить себя в чем угодно, а потом все равно рано или поздно наступит отрезвление, ведь нафантазировать свое «просветление» можно лишь до известной степени, а правда все равно вылезет. У меня так было не раз — начинаешь читать какую-нибудь книжку по йоге… ну ты и сам хорошо понимаешь, как это бывает.
— Отрезвление? Что ты имеешь в виду?
— Ну читаешь, мечтаешь, воображаешь себя просветленной, радостной, могучей, ходишь обалдевшая день или два, а потом
— Обрушивается реальность… но на самом-то деле ничто не обрушивается, это просто способ выражаться, просто случается что-то, с чем ты не можешь справиться, а насколько я понимаю, речь как раз и идет о том, чтобы переломить свою привычку, которую ты называешь «реальностью», ведь реальны лишь обстоятельства, а не необходимость испытывать негативные эмоции. Тут как раз вот и есть тот крючок, за который можно зацепиться, ты видишь это? — Дэни сделал паузу, налил себе сок. — Тебе налить?
— Нет, не хочу… вижу что?
— Ну смотри, допустим ты разбила свой стакан. В одном случае ты можешь рассердиться или огорчиться, а в другом — рассмеяться.
— Ну естественно, ведь это зависит…
— Вот об этом я и говорю! Это зависит! От этого, от того, от сего… то есть нет такой твердой закономерности, что если случилось что-то, то это непременно вызывает огорчение. Твоя реакция зависит от многих факторов, но ведь это и означает, что есть принципиальная возможность выбирать.
— И что?
— А то, что когда на тебя «наваливается реальность», то это тоже набор неких событий, и ты тоже можешь выбирать, что испытывать.
— …
— Ты понимаешь?
— Ну хорошо… и чем закончилась та история?
— Лобсанг поднялся, и я понял, что беседа подошла к концу. Взгляд его стал строгим и немного отстраненным. Он уже было попрощался, но удержал меня у выхода. Взяв карандаш и блокнот, он нарисовал знак и сказал, что этот знак — символ практики прямого пути. Затем он чуть поклонился, взял обоими руками мою руку, пожал ее и попрощался. Лицо его приобрело выражение суровой, деятельной красоты, чуждой всякой сентиментальности.
В тот же день я покинул монастырь и вернулся в Муктинатх, где собирался поработать немного с тем, что услышал от Лобсанга, а потом, если возникнут вопросы, попробовать снова посетить тот монастырь, заодно хотел все-таки подучить тибетский, но в Муктинатхе я встретил очень симпатичную девушку из Ирландии (ну вот, уже тонкой иголочкой уколола ревность, хорошо было бы ее устранить, но как?), так что единственными словами по-тибетски, которые мы вместе с ней выучили, были «ласкать» — «чурчур-дже», целовать — «о-дже» и обнимать — «там»…
— «Там»?:) Смешно. По-русски «там» значит «there».
Подошел официант, принес счет и убрал со стола посуду. Дэни достал деньги… вопросительно посмотрел.
— Что-то не так?
— Разве ты не собираешься платить за себя? — его вопрос застал меня врасплох.
— Ммм… да нет, ну почему, конечно собираюсь… сколько с меня?
Дэни улыбнулся.
— Нет, ты неправильно меня
— Ну да, так, — я криво улыбнулась в ответ, пытаясь скрыть, что мне неприятна такая мелочность с его стороны. А может у него мало денег?…
— Конечно я заплачу, это не проблема, меня это удивило потому, что европейские девушки всегда платят сами за себя, даже если мы выпьем по стакану содовой, и если я попытаюсь заплатить за кого-то, то это будет расценено чуть ли не как оскорбление, как дискриминация, как намек на несостоятельность, второсортность.
— Какая глупость! — мне опять стало легко и приятно рядом с ним, — ну я понимаю, когда дело касается значительных расходов, но тут… вот так сидеть и всерьез делить два доллара со своим бой-френдом?
— Я с этим согласен, но… как и говорил Лобсанг — привычное ложное умозаключение вызывает у девушек привычные негативные эмоции:)
Незаметно накопилась усталость — то ли от длинного разговора, который потребовал так много внимания, то ли в целом день оказался перенасыщен впечатлениями. Немного хотелось спать… или еще немного побыть с Дэни.
— Поедешь ко мне? — он задал этот вопрос так непринужденно, что захотелось звонко и по-детски рассмеяться.
— Поеду, если обещаешь, что дашь мне хоть чуть-чуть поспать:)
— Ну разве только чуть-чуть:), — он крепко прижал меня к себе, и спать тут же расхотелось.
Глава 10
— Девочка моя, такая маленькая… как же приятно тебя гладить. Помнишь как будет «ласкать» по-тибетски? Чурчурдже… красиво? Посмотри на меня, хочу видеть твои глаза.
— У меня кружится голова:). Это так здорово — вот так валяться, ласкаться, чувствовать друг друга, хотеть друг друга… — я крепко сжала упругий член, и он запульсировал в моей руке.
Дэни прижался ко мне всем телом… стон предвкушения… Руки, такие нежные… такие властные и настойчивые, сжимают бедра, шлепают по попке, едва поглаживают животик, но не прикасаются пока ни к торчащим соскам, ни к мокрой от желания письке… Искры удовольствия рассыпаются во все стороны тысячами фонтанчиков, а в глубине все ярче разгорается пламя, обжигает своими языками, словно вылизывает жаром тело изнутри.
…Хочешь меня? То ли шепот, то ли эхо разносится в теле… Скажи, что ты хочешь меня, я хочу, чтобы ты сказала… потрогай, как там влажно… едва уловимое прикосновение, и вспыхнувшее мгновение… Хочу… еще, еще трогай меня… Мне нравится, что ты хочешь… язык касается соска… сладострастно изогнутая спина… Еще! …Моя девочка… Еще! Какой жаркий воздух… когда же??? Губы обхватывают пальчики на ножках, и это становится невыносимым, я сейчас закричу — твой член просто не может стать еще более упругим… Я тоже тебя помучаю… вот так… вот так… терпи, не вздумай кончить… буду тебе драчить, сколько захочу… быстрые движения теней… Какие у тебя вкусные пальчики… чувственные коленки… и какая же ты мокрая… с неожиданной силой разводит мои бедра в стороны… все тело требует его — ну раз ты так хочешь, так получай!