Майя. Юность

Щукин Михаил Николаевич

Граф медленно осмотрел лица совета, начав, наконец, осознавать, в чем именно его обвиняют. 

– Вы решили повесить на меня все последствия этой волны?
– Он знал, что это последнее заседание совета. Но до сих пор считал, что следствие ведется исключительно по его действиям до открытия Раскола. И последствия волны его не касаются. Выводы экспертов были озвучены только что. 

– Вы нарушили решение своего герцога о закрытии стационарной станции телепорта, вы нарушили приказ о мобилизации, пусть и выданного в учебных целях. Это еще можно было бы обсуждать. Но, граф, когда пошла волна,

вы не предприняли мер к своему возвращению для принятия участия в боевых действиях, да и при организации помощи вверенным вам поселениям замечены не были. Впервые часы с вами даже связаться не могли. Наемникам пришлось держать осаду в условиях полного отсутствия информации. А на помощь гарнизону замка прорывались все кроме вас. Его высочество был вынужден возглавить первый штурмовой отряд в качестве обычного тактика. Насколько я помню, вы имеете точно такую же военную подготовку и могли бы встать вместо него. Вы не выполнили свои обязанности, граф. Никто из здесь присутствующих не может обвинить меня в чрезмерном потакании правящей династии в вопросах защиты интересов высшей аристократии. Но в данном случае я не нахожу иного определения вашему поведению как данное его величеством. 

Граф все еще не мог поверить в то, что слышал, но вмешаться в монолог не успел. 

– Я бы еще обвинил вас в трусости, хоть и выдвинутого обвинения в предательстве достаточно.
– Председательствующий мельком просмотрел экран, расположенный перед ним на своем столе, просматривая результаты голосования. После чего, не глядя на обвиняемого, сделал вызов. 

– Ваше величество, Совет Традиций принял решение. 

– Слушаю вас.
– В зале появилось изображение императора, замершего в деловом костюме на фоне стены своего кабинета. 

– Совет считает выдвинутые герцогом Ландывер обвинения справедливыми и в дополнение выдвигает обвинение в трусости. Мы единогласно признаем его действия не совместимыми со статусом представителя рода высшей аристократии империи Арден. Но так как род Ринвери ведет начало с до эдиктовых времен, граф не подчиняется эдикту в части лишения титула и земель. Этот вопрос остается в компетенции вашего величества. Совет отказывается защищать личные интересы графа Ринвери. 

– Трусость и предательство?
– Димир задумчиво покосился на графа.
– Согласен. Рассмотрение судом назначим на конец триады.
– Каково ваше предложение по приговору? 

– Прецеденты таких неприглядных случаев в нашей истории, к сожалению, уже случались.
– Заговорил лорд Грарран.
– Лично мне нравится идея направить предателя служить рядовым среди тех, кого он предал без права покинуть место службы. То есть в сам замок, под начало Герцога Ландывер. Там сейчас много работы для чистильщиков. Да и насколько я слышал принято решение о восстановлении форпостов в карантинной зоне. Так что можно дать рекомендацию по использованию преступника в решении наиболее опасных задач. 

Вирт появился в спальне Майи только спустя несколько дней после того как она очнулась. Сначала надо было оставаться в замке в паре с раненным герцогом, пока не прибудут свежие тактики вместо погибших. Заодно рассмотреть вопросы по изменению схемы обороны в связи с новыми границами появления Раскола.

По просьбе владетеля замка, он принял участие в рассмотрении первых вариантов, пока по восстановлению ликвидированных было форпостов в карантинной зоне. Потом пришлось потратить это время на составление отчетов, выводов и предложений. Уже здесь, пришлось принять участие в обвинении предателей. Но дальше со всем этим будет разбираться Альнар, наконец-то освобожденный Индерским. 

Майя встречала его сидя на кровати. Склонив голову на плечо, она с интересом смотрела на мнущегося парня, пока тот старательно пересказывал новости. 

– В общем, Раскол закрылся.
– Подытожил Вирт, отводя глаза от закутанной девичьей фигурки.
– В окрестностях остается много тварей. Еще активизировались постоянные Расколы карантинной зоны. 

– Значит там все налажено? 

– Да. Поселения отсиделись за щитами до подхода помощи. Но наемникам приходится выходить в карантинную зону чаще, чем обычно. И они вынуждены держать усиленный периметр. 

– Понятно.
– Майя тяжело вздохнула, явно думая о чем-то своем.
– Иди ко мне. 

– Что? 

– Что слышал. Я тебя в свою спальню пустила, Барика прогнала, чтобы не мешался. Служанкам наказала, чтобы не лезли. А ты все какие-то новости рассказываешь. Все самой приходится делать. 

– ..... 

– Вирт, ты еще поинтересуйся, уверена я или нет.
– Фыркнула язва, сама уже перехватывая его за руку. 

Вирт осторожно гладил волосы спящей девушки. Та только потянулась, сильнее прижимаясь к нему. 

– Надеюсь, я усвоила уроки не хуже иных учениц.
– Неожиданно четко произнесла она. 

– Майка, ну когда ты поймешь, что эту Ритану не надо вспоминать. 

– А все-таки?
– Девушка приподняла голову и искоса посмотрела на парня. 

– Из нее никудышный преподаватель.
– Искренне заявил Вирт. 

– Значит все так плохо? Ну, все-таки она притащила меня во дворец.
– Вирт, наконец, сообразил, что его самым откровенным образом дразнят. И чтоб хоть как-то остановить это, решил продолжить ночные занятия. 

Ее появление в гостиной было встречено любопытными взглядами Иллис и Леры, а заодно фырканьем обоих котов. В некоторые моменты Майя забывала контролировать свои эмоции. И сейчас, вспомнив о постоянной связи со своей ниахарой, неожиданно для себя густо покраснела. 

– Понятно. Я все гадала, что это с моим Румми.
– Понимающе усмехнулась Иллис.
– Раньше такого за ним не наблюдалось. 

– Раньше я не забывала закрываться.- Смущенно объяснила Майя, принимая от Леры чашку. 

– Как интересно! Особенно если учесть, что я об этом тоже не всегда помню. 

– Доброе утро.
– Вирт появился в дверях и не без досады осмотрел присутствующих. Похоже, он надеялся на продолжение банкета. В конце концов, дежурная служанка покоев, видевшая его вечером, не в счет. Лера тут очень жестко поставила вопрос об излишней болтливости. О чем говорили хотя бы удивленно вскинутые брови самой старшей служанки покоев. Видимо она еще не успела пообщаться со своей подчиненной, торопливо выставляющей на столик заранее припасенную чашку.