Мажор и Отличница
Шрифт:
Но яблоко, если ему на голову и падало, то было определенно протухшим.
Иначе зачем к эти троим приплетать прикрепленных к ним первокурсников?
Однако профессор увлеченно полагает, что совместная работа над проектом является дня меня и двух других претендентов в рабы бесценной и полезной рыбой-удачей, щедро заплывшей в руки.
Несомненно, основной удар берет на себя наставник. Вся ответственность за итоговую работу ляжет на его плечи. Но теперь у него — к его большой и светлой радости — появляется бесплатный слуга, который должен во всем помогать.
18.2
Семен,
Проделывает он это в исключительно культурной форме пресмыкающегося перед великим умом. Стеснительно и робко намекая на настигнувшие его душу сомнения.
Мой язык готов поддержать студента из третьей группы и даже слегка дергается. Только вот единственное, что мне удается сказать — это глухое и ошеломленное: «Ооо». Так как именно в этот момент рука гадского наставника неожиданно опускается под столом на мою коленку и ощутимо сжимается.
Кожа в том месте мгновенно начинает гореть. И это несмотря на плотную ткань джинсов. А готовые еще совсем недавно выпорхнуть уверенными птицами слова тонут в накрывшей их волне удивления. А затем и вовсе немеют, припечатанные сверху парусником возмущения.
Резко поворачиваю голову на Ветрова. Демонстративно тараню взглядом острые скулы. Но гадский супостат остается безразличен к моей разгневанной персоне. Не подает никаких признаков раскаяния.
Он, как примерный и лучший ученик этого вуза — и зачем я только выбрала именно этот университет! — демонстрирует сильную заинтересованность идеей Киринова.
Профессор между тем одним немногословным предложением выбивает из бедного Семена весь пыл сомнения. И гордые плечи студента пораженчески сползают вниз. Бедолага.
Артем, кажется, тоже не рад порывистости своего первокурсника. Хоть и старается, как и всегда, выглядеть улыбчивым и довольным жизнью. Встречаясь со мной взглядом, едва заметно кивает. Но что-то мне подсказывает, что Семен и от него получит взбучку. Только чуть позже. И скорее всего она будет наполнена более многословными выражениями.
Бесшумно опускаю руку на чужую ладонь, стараясь отодрать от себя лапу извращенца.
Но она железная.
Чугунная.
Тупая.
Ни одно мое усилие не венчается успехом. Даже попытка поочередно отлепить стальные пальцы, и та, мигом проваливается.
И когда я, скрипя сердцем, решаю признать поражение, захватническая и охамевшая рука вдруг отпускает коленку. Затем резко хватает мою руку, соединяет наши пальцы в замок и снова опускается на поруганное правое колено.
Внутри меня начинает твориться хаос. Все искрит и бешено кружится.
Не могу успеть за эмоциями, которые калейдоскопом сменяются в теле.
Сердце грохочет и пытается проломить грудную клетку.
Уверена, это все из-за бурлящего праведного гнева и нездоровой горячности его
Интересно, а тело Димы такое же горячее, как и рука?
Это еще что за мысли…
Мила!
Чувствую, что краснею.
Но не могу же я вслух крикнуть: «отпусти!». Или начать усиленно дрыгать рукой под столом, надеясь вырваться.
Если он освободит мою ладонь и быстро уберет свою, у окружающих может сложиться мнение, будто в меня кто-то вселился. Кто-то определенно буйный. А изгнать из себя нечисть я смогла, лишь причинив себе боль. Точнее, как следует ударив свою руку об стол.
Вариант такой себе, провальный.
Прослыть практикующей публичное садо-мазо еще только на первом курсе не сильно прельщает.
Но продолжать спокойно дышать никак не получается.
Из-за охватившего гнева, воздух слишком шумно втягивается в нос и выходит сопровождаемый резкими звуками.
Кажется, Киринов замечает мою кислородную проблему и вскользь поворачивает на меня голову.
Пытаюсь улыбнуться.
Чувствую, выходит крипово.
А что еще остается делать?
В эту минуту извращенец тоже поворачивается на меня. Вот же двуличный кусок баранины. Участливо, гад, улыбается. Словно он ангел с печенками и заботочкой, но черти в его льдинистых глазах чересчур очевидны. Отплясывают ламбаду на вечеринке фривольности.
Если взглядом можно транслировать средний палец, то именно этим я сейчас активно занимаюсь. Только его вечеринку это еще больше раззадоривает.
Гад отпускает мою руку только по окончании встречи, когда Киринов повторно озвучивает темы докладов.
Покинув аудиторию, расходимся с ребятами.
Все, чего мне хочется — это отойти как можно подальше от наглого придурка. Я зла на свои глупые, ничем не обоснованные реакции. И особенно на то, что моя коленка все еще зудит.
Он действительно ужасен.
А я еще и сомневалась в рассказе Нестратова!
Надо поскорее увеличить расстояние между нами и…
Но уйти мне не удается. Ветров подходит ближе. В своей излюбленной варварской манере хватает меня за локоть и уводит к дальнему окну.
18.3
— Киринов считает себя продвинутым стариком, воображая будто общается со студентами на одной тусовочной волне. — строго говорит Дима. — И все с ним может сложиться отлично, пока ему не перечишь. Особенно не рекомендуется выступать со своими умными возражениями, если, помимо вас двоих, в комнате присутствует кто-то еще. Заподозришь идеи гения в недостаточной оригинальности или предложишь что-то взамен, считай сама взяла лопату и начала копать себе глубокую яму. Старика можно увести с темы, но действовать следует тонко. Деликатно. И точно не в первый день, когда он оглашает пришедшую к нему мысль. Необходимо заранее просчитать все возможные ходы. Хорошенько их взвесить и только после начинать кампанию. Первогод Нестратова сильно рисковал. Не думаешь же ты, что им самая хреновая тема просто так досталась? Неужели не заметила, как лицо Артема посерело, тогда как Оксана превратилась в ясное солнышко?