Мажор: Путёвка в спецназ
Шрифт:
Так мы и шли, пока боковой дозор не обнаружил врага. Завязался бой. Вот откуда столько их взялось, как прорвало! Ну, точно, что-то готовилось. Прижали нас по взрослому, с гражданскими не оторваться. Воевать? Никаких патронов не хватит. Их почти сотня, а нас одиннадцать: три гражданских, и тело нашего товарища. Саня предложил остаться задержать, но Рогожин на корню зарезал инициативу. Это понятно. Эмоции в таком деле первый враг – сгинет зазря.
– Товарищ старший лейтенант, позвольте мне остаться!
– Милославский,
– Никак нет! Командир, вы мне пару рожков ещё подкиньте и гранаток побольше. Смотрите, место какое: не обойти, не объехать – только в лоб! Вы же знаете меня, если надо, днём с огнём искать придётся. Я постреляю, побегаю, растяжек наставлю. Замедлятся, никуда не денутся. А я потом схоронюсь. Хрен найдут.
– Ой, сладко поёшь, сержант! – Рогожин вытер рукавом лицо. – Только это ведь не игра, где можно переиграть. Жизнь она одна, брат. Сгинешь – за понюшку табаку.
– Всех ведь положат, а мне сорок минут продержаться, а там вертушки придут. Ну а погибну, хоть за дело. От пули оно почётней, чем от передоза.
– Какого, на хрен, передоза? Ты чего, сержант, перегрелся?
Меня охватила весёлая ярость. Я приблизился вплотную к лицу Рогожина:
– Я – мажор, командир, папенькин сынок, вся моя жизнь – сплошное паскудство. Я только здесь человеком себя почувствовал, рядом с этими парнями. И если сдохну, чтоб они жили, значит так надо. Но я выживу, назло всем выживу, – я рванул душащий меня ворот «комка».
– Чего ж ты не при штабе-то служишь? – и ехидно так: – Мажор.
– Сперва по глупости, а потом назло отцу, но я не жалею…
– Ладно! Но с тобой останется Тунгус, его тоже днём с огнём…
Когда группа собралась уходить, я окликнул Рогожина:
– Если не выживу, напишите отцу, что я умер… Достойно.
Кивает мне:
– Твой отец может гордиться тобой! Только не мастак я писать. Ты уж уважь командира, выживи…
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
– Удачи, мужики! – старший лейтенант Рогожин крепко пожал нам с Тунгусом руки. – До свидания!
Последние слова сказаны, и мы смотрим в спину уходящих ребят. Парни оглядываются; в глазах сожаление. Ведь каждый из них рвался остаться здесь, но не судьба. Ибо шанс задержать бандитов и остаться в живых – есть только у меня и моего напарника. Хотя нет! Командир! Вот он бы смог, но его обязанность увести группу и заложников. Тяжело мужику. Оставить двух своих «любимчиков» практически на верную смерть… Да уж, «любимчики»! Ибо то, что было нормально для всех, для меня и Тунгуса было плохо! И пахали мы больше и бил нас больнее, а всё потому, что мы особенные. Не такие как все – у нас есть дар. У командира, кстати, тоже… Но нам до него ещё далеко! Как новорождённому щенку до матёрого волкодава!
Всё-таки удачное здесь место: ни справа, ни слева нас не обойти. Точнее обойти-то можно, но на это уйдёт
Ванькин пулемёт снимал кровавую жатву, мстя за своего погибшего хозяина. Снайперка Тунгуса не отставала в этом кровавом пире… Мы держались… Потом, мой напарник отошёл назад и начал ставить растяжки. Закончилась последняя пулемётная лента… Пора! Постреливая короткими очередями из автомата, отхожу назад, прикрываемый вернувшимся Тунгусом. Отступаем вдвоём: мой напарник закинув за спину СВД стреляет из «калаша». Не забывая подсказывать, как идти. Не зная где… можно подорваться и раньше времени отправиться к предкам.
Ага! Вот и первая растяжечка «сработала»: после взрыва слышатся маты и стоны. Хорошо! Теперь замедлятся. Обязательно!
Растяжки позволили нам оторваться, а мы лепили новые. Где попало и как попало. А ведь у нас с собой не так много гранат – всего двадцать штук… Кто сказал: что натянутый кусок проволоки не нанесёт врагу урон? А остановиться, обезвредить, поматериться. Как понять: где обманка, а где настоящая растяжка? Пока не проверишь – никак! Вот и ползут, теряя время и нервы. А ведь растяжки срабатывают, мы же мастера своего дела, появляются убитые и главное раненные. Ведь раненый – это груз и психологическое давление. Его надо перевязать, а ещё он кричит и стонет… При погоне: желательно не убивать, а ранить…
Вот ведь беда: Тунгуса зацепила шальная пуля, а он пёр как танк и продолжал минировать. Когда же ноги стали заплетаться и он упал, то потребовал чтоб я его оставил, а сам уходил. Вот дурак… Десант своих не бросает! Лучше сдохнуть!
Кое-как перебинтовав рану под правой лопаткой, взвалил снайпера на себя и пошёл. А он всё скулил и требовал его оставить, мол, он врага задержит. Ну что за идиотизм? Какой враг? В том лабиринте проволоки, который мы оставили позади, сам чёрт ногу сломит. А ведь там, не только проволока, но есть и проволока с гранатами, так что, хрен они нас догонят…
Я пёр вперёд, твердя как заклинание:
– Скоро придём, держись, брат. Ребята нас не бросят, а там больничка, тебя подлатают, медальку какую-нибудь дадут. Будешь сестричкам хвастать, главное держись, брат.
Не знаю, сколько я прошёл со своим грузом? Ребята потом чего-то прикидывали и решили, что не менее трёх километров. После того, как по бандитам отработали «летуны», тем, кто выжил, было не до нас. Наши парни закинули журналюг в вертушки и ломанулись за нами. То, что мы не разминулись, было маленьким чудом.