Мажор. Дилогия.
Шрифт:
– Не хочешь меня ни о чем спросить?
– Да нет, товарищ старший лейтенант, - слегка удивился я, - а должен?
– Руслан.
– Что?
– Я говорю, наедине зови меня по имени, - и неожиданно тепло, улыбнувшись, предложил: - Если хочешь, кури.
– Э-э-э... Спасибо, я не хочу.
– Руслан.
– Что?
– Я говорю, надо сказать: спасибо я не хочу, Руслан.
– Да, как-то это...
– пытаюсь помочь себе жестами.
– Ладно, не парься, - смеется.
– Потом привыкнешь. Так что же, ни о чем спросить меня не хочешь?
–
– Ладно, я сам спрошу. Как тебе ощущение от ускорения?
– и пристально так, в глаза мне смотрит.
– Какое ускорение, товарищ старший лейтенант?
Покачав головой, немного раздраженно говорит:
– То самое! Из-за которого твои руки в синяк превратились!
– Товарищ...
Хрясь! Ударив кулаком по столу, привстал и, навалившись на стол, придавил меня взглядом:
– Ты это брось! Сдохнуть хочешь, щенок!? В следующий раз - сердце откажет и все! Пишите письма!
– неожиданно успокоившись, сел на стул и прикрыв глаза спросил.
– Может, гуманней добить тебя, чтоб не мучился? Что ты глазами хлопаешь? Чай не девка! Не соблазнюсь!
А я сидел потерянный и не знал, что сказать. Ведь, даже себе, боялся признаться в произошедшем, хотя результат был на лицо, точнее на руки. Думал: слегка крышей еду, такие галюны ловить. Ведь такого не бывает, нет, я, конечно, замечал, что в бою время течет, как бы медленней, но это от адреналина - восприятие ускоряется и все такое... А здесь? Я же видел, как пуля летит. Ме-е-едленно так. А если запрут в какой-нибудь лаборатории? И все, получи папа похоронку на сына. Ну, нафиг!
Видно что-то такое отразилось на моем лице и Рогожин, усмехнувшись, сказал:
– Достань сигареты.
Я, послушно вытащив из кармана пачку "Явы", протянул ему.
– Не надо, - и убрав руки за спину, продолжил: - Открой!
Открыв, с ожиданием смотрю на него.
– Посчитай.
– Пять.
Командир улыбается:
– Ты уверен? Посчитай снова!
Пожав плечами, перевожу взгляд на пачку: "Черт! Четыре! Гоню?" Поднимаю взгляд, на Рогожина: "Твою мать!" Сидит, довольно улыбаясь, а во рту сигарета. "Он же не курит?" - пролетела шальная мысль. Мля-я-ять!
– Това-а-а... Э-э-э... Руслан?
Командир, все так же улыбаясь, подмигивает:
– Ну что, учиться будем?
– Опять?
– содрогаюсь я.
Палатку заливает хохот Руслана. Я пытаюсь сдержаться, но мне это не удается, поэтому присоединяюсь к нему. И вот, наконец-то, тяжесть, преследовавшая меня последние дни, отступила. Стало легко и свободно. Теперь не пропаду, мой командир любому глотку порвет за своих!
– Ну что ж, брат Егорка! Для начала я научу тебя контролировать этот процесс, вызывая его по своему желанию. И регулировать скорость, а то, знаешь ли, перестараешься и загнешься с непривычки. Особенно, если так разгоняться. Кстати, удивил ты меня, даже не знал, что так разогнаться можно. Хотя в твоем случае, даже не знаю, чего ожидать еще можно!?
– В моем случае?
– заинтересовался я.
– А что со мной?
–
Странно... Я вдруг отчетливо понял - врет! Но настаивать не рискнул. А ведь не первая оговорка. Далеко не первая и не последняя. И ведь, сколько я помню, с самого первого дня нашего знакомства, он уделял мне пристальное внимание и гонял больше, и бил больнее. Но это я так возмущаюсь, если бы Руслан не гонял меня то, скорее всего, остался бы я на том перевале, рядом с Тунгусом. Или чуть позже, поводов то хоть отбавляй...
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Странные все-таки у Рогожина методы убеждения, странные, но действенные... Взять хотя бы тот показательный суд, который он учинил над нами - надомной и Санькой. Мы как раз вернулись с той злополучной зачистки, когда Саня чуть не отправился на тот свет! И пребывали в весьма расстроенных чувствах - оба! Напарник, застреливший парнишку и я, убивший его мать! В душе как будто что-то оборвалось; я убил женщину! Беременную!!! Было такое ощущение, что я весь в крови: даже во рту был привкус крови.
Сашка тоже выглядел не лучшим образом, и мы добивали уже вторую пачку сигарет. Парни же тактично молчали и не задавали лишних вопросов.
И вот сидя на своих кроватях, измазанные крайне вонючей мазью Степаныча, придавались душевным терзаниям. Рогожин влетел как тайфун и сразу начал раздавать приказы. В результате получился этакий импровизированный судебный зал. За столом сидели Рогожин и Степаныч, мы в стороне на двух табуретах, а парни изображали зал...
– Итак! Я сегодня буду прокурором, - командир глотнул чай, который поставили перед ним в железной кружке. Одобрительно кивнул и продолжил: - Так же я буду и судьей! Степаныч секретарь. Отвода по составу суда нет? Вот и хорошо! Тогда приступим...
– А адвокат?
– задал вполне резонный, с моей точки зрения, вопрос Балагур.
– А надо?
– Рогожин ухмыльнулся и посмотрел на нас Сашкой. Мы замотали головами:
– Нет. Вы же самый честный...
– начал я.
– ... и гуманный судья, - поддержал меня напарник. Или подельник?
– Это вы правильно заметили, - довольный Рогожин встал и, подойдя к нам, продолжил: - Врать не будете, так и будет! Но если хоть слово соврете, отправлю на гражданку! Ясно?
Киваем:
– Так точно!
– От и хорошо. От это славно!
– довольно потирая руками, вернулся за стол.
– Ну и расскажите нам для начала, что вы там учудили. Подробно!
Рассказывали, дополняя друг друга, минут двадцать. После чего Рогожин выдвинул свои претензии:
– Обвиняю вас: в халатности, невнимательности и самое главное: в нарушении приказа!
– Командир!
– в едином порыве все десять человек подскакивают со своих мест!
– Что? Я спрашиваю, чего вскочили? Я какой приказ отдал? Не жалеть никого, при малейшем подозрении валить, а эти? Вы должны были не ручки ей нежно крутить, а вырубить сразу. Кстати, Балагур, а ну-ка иди сюда: третьим будешь!