Мажор. Право на ошибку
Шрифт:
— Я не хочу успокаиваться! — продолжаю стоять на своем, так как отец ничего не делает просто так.
И раз сменил гнев на милость, то чувствует угрозу. Пусть даже и небольшую, но, видимо, сильно задевающую его интересы. Он сейчас будет юлить, изворачиваться, даже улыбаться мило и вроде как от чистого сердца, но все равно продолжит стоять на своем.
Пока не добьется именно такого результата, который нужен только ему. И плевать на окружающих.
Знаем, папа, плавали! Хитрость твоя сейчас не поможет!
—
“Засунь его себе в одно место!” — так и хочется заорать на весь офис, но я сдерживаю себя.
— Обойдусь!
— Тогда и я обойдусь, — мой родитель снова сама доброта и справедливость, а взгляд-то какой искренний и честный. Как же хочется ему врезать и стереть эту противную улыбку с лица.
Не был бы он моим отцом, именно так я бы сейчас и поступил. Но перейти черту не могу.
Зато могу кучу гадостей наговорить, хоть так немного выплеснув весь тот пар негатива, что сидит у меня внутри.
— Какого черта весь Интернет судачит о том, что у нас с Вероникой помолвка? — перехожу к вопросу номер один, иначе мы еще долго будем юлить и ходить вокруг да около. — Ты ополоумел?
— Но я же предупреждал! — и снова невинные глаза, которые с каждой секундой округляются все сильнее. — Сынок, ты, наверное, забыл, что мы…
— Ни о чем не договаривались, — заканчиваю вместо отца, так как тошно становится от его лжи. — Это ты решил, а не я, — тычу пальцем в сторону папаши. — И прекращай тут передо мной ломать комедию.
— Н-да, — отец откидывается на спинку кресла, продолжая усмехаться и слегка мотая головой из стороны в сторону. — Как же тебя эта моделька зацепила-то, — ухмыляется, а я закипаю все сильнее. — Неужели ты променяешь свое обеспеченное будущее на какую-то деревенщину?
— Променяю! — фыркаю, игнорируя последнее слово, но отец, кажется, вообще меня не слышит.
— Глава двух крупнейших корпораций, миллиарды на счету, дом, семья, самые дорогие тачки и курорты, — мой родитель перечисляет, видимо, твердо уверенный в том, что все это может быть настоящим счастьем.
— Плевать, — снова обрываю его пламенную речь, но папа не ведется на мои слова, хоть ты тресни.
— И что взамен? — приподнимает обе брови, глядя мне в глаза. — Симпатичное личико рядом — ну да, это аргумент! — снова разводит руками в разные стороны. — Модель! — даже поднимает указательный палец вверх. — Как же гордо звучит. Да, кстати, я собираюсь на нее в суд подать. Ни одно милое личико не стоит таких денег, которые мы вроде как готовы заплатить ей.
— Ты не посмеешь…
— Еще как посмею, — отец показывает свое истинное лицо, а я лишь сильнее сцепляю зубы, лишь бы не ляпнуть чего лишнего.
Вряд ли он выиграет суд — моя подпись на контракте действительна и оспариванию не подлежит, но имя
Отец вываляет ее в грязи, а я знаю прекрасно, что он может это сделать. Хотя нет, не так — он не просто может.
Он это сделает!
Лишь бы меня снова ткнуть носом в мои “промахи”…
И испортить мне жизнь.
— Чего ты хочешь этим добиться? — я все еще тешу себя надеждой, что плохо знаю своего родителя, ошибаюсь насчет его намерений — все-таки сын я ему. Единственный. И он меня любит…
— Хочу избавить тебя от этой провинциальной аферистки, — отец пожимает плечами, снова принимая вальяжно-расслабленную позу. — Да пойми ты, — слегка кривится, все так же глядя мне в глаза. — Ей от тебя нужны только деньги. Больше ничего. Ты ей, сынок, не нужен.
— А Веронике, значит, нужен, — резко обрываю, скорее констатируя факт, чем задавая вопрос. — Она в Милане, я управляю здесь двумя компаниями. А че, классную жену ты мне выбрал, — теперь настает моя очередь усмехаться, а также с ехидством произнести: — Папа.
— И чем плох мой выбор? — отец приподнимает одну бровь вверх, а я лишь тяжело вздыхаю, понимая всю бесперспективность нашего диалога.
Толку ему что-либо объяснять — все равно ведь ничего не поймет. Такое чувство, что живем мы с ним на разных планетах. И разговариваем, кстати, на разных языках.
— Я не женюсь на Веронике, — произношу довольно грубо, не желая больше спорить на данную тему. — Это не обсуждается.
— Ладно, — как-то слишком резко соглашается отец. — С Вероникой я погорячился, согласен.
— Но… — тяну последнюю гласную букву, так как в данный момент настает череда условий.
Их будет много — по блеску в глазах отца понимаю, что сейчас мне станет плохо. В тупик меня загонит.
Из которого нет выхода.
— Возвращайся на работу, — мой родитель серьезен, а я лишь мотаю головой из стороны в сторону.
— Нет!
— Тогда ты не оставляешь мне выбора, — снова разводит руками в разные стороны. — Иск в суд, и я прижучу эту вертихвостку, чтобы пасть на мои бабки не разевала. Кстати, мордашка действительно миленькая, вчера имел честь лицезреть ее здесь.
— Что?! — я выдаю довольно резко и только сейчас понимаю, почему Агата вечером ко мне примчалась.
Даже боюсь представить, что наговорил ей отец. И судом, походу, пугал, а также в ярких красках рассказал о моей вроде как невесте. Бедная моя девочка — сколько же гадостей ей вчера пришлось услышать в свой адрес.
— Твоя предстоящая свадьба ее впечатлила, — ехидно усмехается отец, а у меня пальцы в кулаки сжимаются.
— Какой же ты…
— А теперь серьезно, — папаша усаживается в кресле ровно, подъезжает к столу и пристально смотрит мне в глаза. — Ты забываешь об этой….