Мчс для разбитых сердец
Шрифт:
— Варвар.
— Хоть ты меня понимаешь, — горестно вздохнул. — И вот пришлось мне ехать с этим сумасшедшим.
— Зачем? Отправил бы одного.
— Ага, и пропустить такой момент? Нет. Я люблю за всем наблюдать с первого ряда. Буду вашим детям рассказывать, как их отец гордо мерз на улице в ожидании своей принцессы. Хоть бы веник какой купил по дороге. Никакой романтики.
Не сдержалась и рассмеялась в голос, а потом и мужчины присоединились ко мне. Как же хорошо, когда мы все вместе. Даже холодная столица вдруг потеплела.
— Загружаемся
И как я такую не заметила не понимаю. Хотя, как-как? В шоковом состоянии и слона можно не увидеть. Погрузили Тимофея, а потом втроем устроились на сиденьях. Ян к водителю не пошел, мол с нами интереснее.
К счастью с Ольгой Ивановной проблем не возникло. Грустно повздыхала, но что поделать, если у меня любовь?
И с квартиры быстро съехала, в этот раз мне даже деньги вернули за два месяца. Неужели жизнь ко мне светлой стороной повернулась?
Всю дорогу домой мужчины задавали мне вопросы, едва ли не поминутно узнавая мои дни. А я просто радовалась тому, что пытка разлукой закончилась. И очень надеюсь, что больше такого у нас не будет.
Я поняла, как Ян был прав, можно уехать, но проблема она в сердце и ее надо решать, а не убегать. Любить это не просто, это не только цветы и мечты, чаще это трудности и их надо проходить вместе, держась за руки.
Родной город. Родная квартира. И ошалевший от радости кот. Фей носился между нами, не зная кого выбрать. В конце концов победила еда. Да, первым делом, я накормила нашего уже совсем не котенка, а довольно-таки упитанного кота.
Мы решили устроится здесь же, на кухне, тем более, что кофе машина рядом, а еду нам заботливо упаковали в одном из ресторанов отца Тимофея. Здесь же никто не жил, еды нет.
— Ну что ж, дорогие мои, — Ян отодвинул от себя чашку, после вкусного позднего обеда он позволили себе развалиться на диванчике. — Теперь поговорим о более важных вещах. Тим, тебе нужен курс реабилитации, серьезный.
— Я готов.
— Я бы не советовал его проходить на дому.
— Почему?
— У меня в центре поймешь, — посмотрел на меня долгим взглядом, а я поняла, что вот он момент истины, когда или я выдерживаю испытание жалостью, либо утоплю своими слезами нас с Тимом. Слегка кивнула, давая понять, что поняла его. — Так, что сегодня можешь отдохнуть с дороги здесь, а завтра в девять утра милости просим.
— И на долго это?
— Месяца на три, может четыре. Многое будет зависеть от тебя.
— Хорошо. Спасибо, Ян.
— Ерунда.
— Ян, а я могу…
— Нет, Таисия, ты не можешь. Все, что ты могла уже сделала. Теперь займись своими картинами и котом. К Тимофею приходишь строго в часы посещений. Понятно?
Да что ж тут не понять? Мужчины. Я много раз слышала и видела, как тяжело дается победа. Может, Ян и прав, запрещая мне все это видеть.
— Понятно. Спасибо тебе.
— Все голубки, воркуйте, а я поеду проверять свой центр. Работы валом.
Неловкая тишина
Вот так сидеть, молчать и смотреть друг другу в глаза. Уютно. Спокойно.
Неожиданный звонок вернул нас на землю. Поспешила открыть дверь.
— Девочка, моя, как же я по тебе соскучилась, — Надежда Егоровна крепко меня обняла, поцеловала в щеку.
— Здравствуйте, Надежда Егоровна, Иван Петрович.
— Здравствуй, пропажа, — надо же меня сегодня одарили теплой улыбкой. Как говорят не прошло и полгода? Точно не прошло.
А после были долгие беседы, поздравляли меня с маленькой победой на конкурсе. Пришлось показывать свою работу. Честно говоря, мне было не ловко ее показывать родителям. Все-таки их сын в душе. Боже, что они обо мне подумают. Краснея и пряча глаза сдернула ткань с картины. И пусть ничего, кроме мутного силуэта и ярких глаз нет, но все равно…
Неестественная тишина заставила поднять глаза на зрителей. У всех открыты рты. Интересно это плохо или хорошо?
Первой в себя пришла мама, подошла дрожащей рукой провела по лицу на картине.
— Невероятно, он же как живой, — она почему-то шептала.
— Таисия, у вас действительно талант, — отец прежде, чем говорить откашлялся. — Мне стало интересно, что же изобразил победитель?
— У меня в телефоне есть, — пальцы слегка подрагивали от волнения. Если не ругают, значит ли это, что все хорошо? Или это просто деликатность? — Вот эта работа заняла первое место. А эта третье. А дальше все остальные работы.
Пока родители склонились над телефоном я посмотрела на Тима. И пропала в его горячем, тягучем взгляде, в котором смешалось так много всего, что не понимаешь, лишь чувствуешь.
— Наденька, что-то мне кофе захотелось, пойдем поможешь с той машиной разобраться, — все это отмечаю где-то там вдалеке, фоном.
Даже протянутую мне руку Тима не столько вижу, сколько чувствую движение. Вложила свою и мир перевернулся.
Тим целовал словно пил и не мог напиться. Сильные пальцы сжимали мое тело, а мое сердце вторило им, также сжимаясь и на мгновения замирая, чтобы вновь сжаться.
Как же давно я не чувствовала этих требовательных губ. Последний поцелуй был тогда, в далеком сентябре, когда провожала Тима на работу.
Голова кружилась от понимая, что не только я скучала, но и он не меньше. Нам столько надо было сказать друг другу, но вместо слов был поцелуй, наказывающий и дарящий освобождение. Нежный и собственнический. Его руки были везде и мне было мало. Хотелось раствориться в нем, стать одним целым.
Сладкая дрожь бежала по венам, вспыхивала ярким пламенем расплавляя мое тело, делая его послушным своему творцу. О да, он меня творит, меняет, делает лучше. Заставляет идти к мечте. Сгорая в огне любви и возрождаясь в нем же. Невероятный мужчина. Только мой. Никому не отдам.