Меценат из ментовки
Шрифт:
– Ну, - смутился ребенок, - я имею в виду из взрослых никого нет. А шепчусь я с сестренкой. Нам мама запрещает кому бы то ни было дверь открывать, и даже разговаривать с незнакомыми людьми, вот и совещаемся.
– И правильно мама делает, - охотно согласился Жорик.
– Плохих людей много на свете. Но раз уж мы с вами заговорили, может, сообщите мне по секрету: Загребновы здесь живут?
– Дети снова пошушукались и на этот раз девчонка пропищала:
– Нет, дядя! Мы Жуковы.
– Понятно, - рассмеялся Привольнов. Ему почему-то было чертовски приятно общаться с детьми.
– А про Загребновых
– Нет, не слыхали!
– стараясь казаться старше своих лет баском ответил паренек.
– Вы извините, но мы мультик смотрим.
– Ну, смотрите!
– шутливым тоном отозвался Привольнов.
– Может, когда встретимся еще, поболтаем.
– И Жорик шагнул к лестнице.
В квартире двадцать шесть дома пятьдесят пять «Б» на звонки вообще никто не откликнулся и Привольнов позвонил в соседнюю. Дверь приоткрылась на ширину цепочки и в образовавшейся щели возникло широкое женское лицо. У хозяйки квартиры был астигматизм, она носила очки, однако, несмотря на мощные цилиндрические стекла, видела плохо и все время щурилась.
– Вам кого?
– спросила она.
Жорик встал так, чтобы можно было как можно больше увидеть в щели двери.
– Извините, мне Загребновы нужны. Вы не подскажете, когда они бывают дома?
Хозяйка двадцать седьмой квартиры сделала удивленное лицо.
– Загребновы? А кто это такие?
Привольнов тоже вытянул физиономию.
– Как кто? Ваши соседи по лестничной площадке. В двадцать третьей квартире ведь Загребновы живут?
У хозяйки квартиры, по-видимому, были проблемы не только со зрением, но и с координацией. Она так затрясла головой, что задела очками за дверь.
– Нет, - она поправила очки.
– Соседом у нас одинокий старик был. Он недавно умер. А в его квартире сейчас никто не живет.
– И вы про Загребнова никогда не слыхали?
– на всякий случай уточнил Привольнов.
– Да нет же.
– Странно, - Жорик почесал затылок.
– А мне назвали именно этот адрес.
– Какой?
– Массив «Красных путейцев» дом пятьдесят пять квартира двадцать три.
К счастью Привольнова, женщина попалась дотошной. Другая бы давно сославшись на дела, захлопнула дверь, а эта поинтересовалась:
– «А», «Б», простой?
– Не понял, - не сразу сообразил Жорик.
– Я спрашиваю, дом какой - А, Б или без буквы.
Привольнов приподнял брови.
– В «А» я уже был, а что еще и без буквы есть?
– Представьте себе, есть. Вон напротив стоит!
– высунув руку, женщина махнула ею в сторону лестницы.
– По вашим домам алфавит изучать можно, - хохотнул Жорик и раскланялся.
– Спасибо за помощь, а то я уж было решил бросить поиски Загребновых.
Двери захлопнулись. Привольнов спустился по ступенькам на первый этаж и вышел из подъезда. Нет, не ошибся компьютерщик. Действительно существовал пятьдесят пятый дом без литеры. Он стоял аккурат напротив дома пятьдесят пять «Б». К нему Жорик и двинулся.
На скамеечке у нужного Привольнову подъезда сидел небритый забулдыга средних лет, одетый в рванье. Он проводил Жорика голодным взглядом бродячего пса. Сколько же вас таких бедолаг неопохмеленных по все стране мается.
На третьем этаже на обитой черным дерматином двери с номерком 23 повыше ручки была прикручена
– Кто там?
Старуха не Загребнов, которому Привольнов раньше времени не хотел показываться, пусть разглядывает. Жорик вышел на середину подъезда и, слегка волнуясь, заявил:
– Мне Андрей Загребнов нужен.
Загремел засов, дверь открылась и на пороге возникла старуха, которая вполне могла бы сыграть вместо Миляра роль бабы-яги. Ей даже ни грим, ни костюм не потребовались бы.
– А ты кто будешь-то?
– проскрипела старая карга.
– Ну, Жорик я, - неохотно отозвался Привольнов.
– Тебе это о чем-то говорит?.. Так дома Андрей или нет?
Старуха стрельнула в Жорика злым взглядом.
– А зачем он тебе?
– учинила она форменный допрос.
– Ну, что ты, мать, ей богу, как маленькая?
– возмутился Привольнов.
– Но мы же с Андрюхой взрослые люди. Разговор у меня к нему есть. Только не спрашивай какой, все равно не скажу.
Старуха неожиданно оттаяла. Вокруг ее проваленного беззубого рта залегли горестные складки.
– Ты прости меня, мил человек, - произнесла она, как бы оправдываясь.
– Я ведь мать Андрея-то. Непутевый он у меня. Два года как из тюрьмы вышел. Семь лет отсидел. Понятно, переживаю за него, кабы что снова не натворил. Вот и интересуюсь его дружками.
Жорик понимающе кивнул:
– Я хороший человек, мамаша, так что не волнуйся. Друг Мишки. Мы с ним давно не виделись. Вот оказался в вашем городе, решил зайти к нему, навестить. Но ты мне все-таки ответь: где сынок-то твой.
Старуха поправила завязанный на лбу рожками платок.
– А шут его знает. Дома нет его. Андрюха несколько дней сам не свой ходит, - доверительно сообщила она.
– Все боится чего-то. Мне кажется, опять в какую-то историю попал. С базы уволился, на другую работу перешел, а куда не говорит. Сутками на ней пропадает. Дома почти не появляется. Вот и вчера вечером как ушел, и с концами.
«Черт возьми, найду я когда-нибудь этого подлеца или нет?» - выругался в душе Жорик. Сдерживая раздражение, вслух сказал:
– Но, может быть, мамаша, ты знаешь, его нынешних дружков. Подскажи, где их найти. А там, глядишь, и на Мишку выйду.
– Да кабы я их знала, - пожала старуха плечами.
– Скрытный он после зоны стал. Никто к нему не ходит, даже бабу домой ни разу не приводил. Так, звонят ему какие-то типы иной раз. А кто такие - понятия не имею. Вот ты первый дружок его объявился.