Меценат
Шрифт:
Константин аж поперхнулся:
– Ну, ты, мой Ангел, даешь, – прокашлял он, – вроде дура дурой или дурой прикидываешься, а потом как дашь не в бровь, а в глаз!
– Не забывай, что я была завучем. По воспитательной работе! И сядь ровно, опирайся спиной на сидушку и закрой цепок. А я пошла до Ларисы.
– Слушаюсь, мой генерал! – и, как только захлопнулись за любимой входные двери, принялся за обе щеки уплетать блины, косясь на антресоль, куда та тщательно спрятала остальные. И думая, как бы сподручнее их достать, чтобы ничего не свалилось.
Глава
– Алло, Костян, это Райкин. Ты один дома или как? А где: дома в здесь или дома там? О, значит, в городе. Это хорошо. Я сейчас к тебе заскочу. Вместе с другом. Ну, мент, конечно. Нет, не бывший. Действующий. Это я бывший. Что говоришь? Бывших ментов не бывает? Га-га-га! – Райкин отключил мобильник. – Эй, официант! Убери за нами посуду. И принеси что-нибудь покрепче.
Раздатчица, гневно сверкая поросячьми глазками и бурча «У нас тут нет официантов, каждый уносит сам», прибрала на поднос грязные тарелки и, со словами «У нас здесь не ресторан», пошла за бутылкой водки, спрятанной для вип-клиентов.
– Ну вот, – Райкин опрокинул стаканчик и закусил соленым помидорчиком. – А-а, хорошо пошла! Допиваем и поехали. Коломбо ждет. Эй, красавица! Подавай нам такси! Бояре отъехать желают.
Раздатчица зло зашипела и послушно направилась к служебному телефону.
– Ну, вот мы и подружились, га-га-га! А ты говорил, что я тут набезобразничал!
«Коломбо» копался в папке Санька и изо всех сил теребил левое ухо.
– Э-э, Костян, ты его сейчас оторвешь.
(«Котеночек, не три ушко», – раздался голос всевидящего ока из соседней комнаты).
– Ага, – продолжая членовредительство, наконец, изрек криминальный психолог. – Похож, что-то начинает проясняться. Значит, гражданин, или как его, господин Мерзавкин…
– Мерзликин, Кость: Мерзликин.
– Пусть будет Мерзавкин. Мне так проще проникается в суть. Значит, Мерзавкин хочет найти деньги и курьера, который их украл. А он уверен, что это он украл?
– А кто ж? Если он в Тайланд удрал, а денег нет.
– А вы проверяли, что он действительно улетел?
– О, да за кого ты нас принимаешь? Конечно, проверяли. Улетел. И в числе тех, кто сел, и в числе тех, кто в Тайланде вышел.
– И кто в Тайланде вышел?
– Так он и вышел. Тот самый курьер, Коля Штрехтенбрехт.
– Да, почти что «Асклепий Голубец»… А почему Коля? Может, все-таки Николай?
– Нет: Коля Буддинович Штрехтенбрехт.
– Да, гремучая смесь отдыхает… Ну, так вы проверяли, тот ли это Брех или не тот?
– Это как?
– Да так: Бреха ограбили, убили, на его паспорт наклеили другую фотографию и с деньгами слиняли за кордон.
– Да нет, а как проверить? Да и не с деньгами. Деньги он куда-то перевел заранее, за четыре дня до побега. Но не на Кипр. У Мерзликина там свои люди – никто из наших мест за последние пять месяцев
– Угу, – задумался Константин и перешел с левого уха на правое. – Значит так. Видите ли в чем дело: прежде всего надо удостовериться, действительно ли этот Брех летел или другой. Поэтому сначала надо просмотреть камеры наблюдения. Потом – опросить стюардесс. В любом случае, нам надо знать, если это он, ничего ли не было подозрительного в поведении Бреха.
– Коломбо, да опроси хоть массажисток в Тайланде – Мерзликин все оплатит, у него еще не все деньги сп … украли. Надо ему посоветовать обналичить, что еще осталось. Га-га-га!
– Да он уже.
– Что, Санек, «уже»?
– Обналичил. А что это ты так запнулся, когда правильное слово хотел ска-зать?
– А это, Санек, в память нашему Красному командиру: он сам матом не ру-гался и нам не давал.
– А, а я уж подумал, что ты вступил в какую-то секту.
Глава четвертая
– Коломбо, ты нас уже достал, – зевал полным ртом Райкин на посту главного наблюдающего аэропорта. – «Вырежи то, вырежи это!» Отстань от мальчонки, у него уже сахар в крови упал. Пять часов туда-сюда гоняем порожники. Везде он в маске, хрен поймешь, он это или не он.
– А вот поймешь, – не унимался «Коломбо». – А мы все камеры просмотрели или не все? А в санузле их нет?
– В санузле их нет! – чуть ли не навзрыд отвечал измученный айтишник. – Там их ставить не разрешили из этических соображений.
– Ну, а на паспортном контроле? Вы же должны там снимать всех, кого идентифицируют по паспорту.
– Должны. Но ничего не увидите. Там освещение так сделано, что лица в зайчиках получаются.
– Тоже из этических соображений?
– Может быть, их еще до меня ставили, а мне не доложили. Ничего не увидете.
– Нет, давайте посмотрим.
– Ладно, сейчас поищу, – айтишник куда-то вышел, где-то порылся и вернулся с пустыми руками. – Не нашел.
– Да тебе что, пацан, работа здесь надоела? Так я тебе сейчас устрою каникулы за потерю государственно важной информации! – взревел Санек, обеспечивающий доступ к секретным материалам.
– Да ладно, Санек, не кипятись, пусть лучше покажет, как там оно сейчас, – заступился Райкин.
Показал. Действительно ничего не понятно – лица, как Ангелиненские блинчики с вареньем, только немного неодинаковых размеров.
– А вот я что хотел сказать… А вот ты можешь по компьютеру отсюда лицо этого Бреха, как там у вас, почистить, да? А потом сравнить с фотографией реального Бреха.
– Константин Сергеич! Да на этих блинах любой комп заглючит так, что все программы полетят.
– Ну, а если обнажить лицо от маски?
– Неужели вы думаете, что наша техника имеет такие возможности, как по-казывают в фильмах? Но попробовать, конечно, можно.
Целый час айтишник пытался «обнажить лицо Бреха», но бесполезно.