Меч Белогора
Шрифт:
Что ж, воспользуемся этим в полной мере.
Сначала надо осмотреться.
Прикладываю небольшое усилие и вылетаю из чужого тела, продолжая сохранять доступ к памяти «подключённого» человека, его эмоциям, органам чувств.
Полёт, как во сне… Во всяком случае, очень похоже…
Ощущаю себя бестелесным существом, призраком, лёгким облачком невесомого газа, что-то по типу старика Хоттабыча, когда он выбирался из кувшина, случайно найденного и открытого пионером Волькой Костыльковым.
Повисаю на высоте нескольких метров над неизвестным
Ощущение парения, полной невесомости, всемогущества.
Помню, испытывал нечто подобное, когда в первый раз прыгал с парашютом.
Сначала страх бездны под ногами, злой встречный ветер в лицо, стремительно набегающая снизу земля, потом громкий хлопок, сильное встряхивание-рывок в подмышках и в промежности, где проходят поддерживающие ремни «сбруи» комбинезона.
Затем, ощущение почти полной абстракции от земных проблем, восторг, опьянение высотой и бурление, клокотание необъяснимой идиотской радости.
Ты, как птица паришь над землёй!
Далеко внизу видны ставшие малюсенькими высокие тополя и проезжающие по дороге-ниточке игрушечные автомобильчики.
Всё прекрасно, чудесно, замечательно!
Душа ликует, поёт, и ты забываешь обо всём на свете, наслаждаясь безвозвратными мгновениями абсолютного штиля и абсолютного счастья.
Но ничто не длится вечно и, если ты прохлопаешь критический момент посадки, не успеешь развернуться лицом к незаметно и коварно набегающей земле, спружинить ногами в момент касания и погасить энергию массы ловким кувырком, то, легко можешь, треснувшись задом о твёрдую землю, сломать себе позвоночник или просто убиться насмерть.
Эйфория наверху так же опасна, как и азотное опьянение на глубине у водолазов. Расплата - инвалидность или смерть.
Помня об этом, я не забывал о безопасности и далеко не улетал от человека, к сознанию которого был подключен. Кино – кином, но мало ли что… Бережёного Бог бережёт!
Прежде всего, я захотел увидеть «аборигена». Как он выглядит?
Потом покопаюсь в его памяти и узнаю, кто он. Какое место в общественной иерархии местного населения занимает. Что умеет и, самое главное, что знает.
Я пролетел на несколько шагов вперед от «своего объекта внедрения» и завис в метре от земли, густо покрытой зелёной травой. Кое-где виднелись широкие бархатистые листья лопуха, голубенькие искорки васильков, пятна алых маков, бело-жёлтые ромашки.
Пахло давно забытыми в городской жизни запахами луговых цветов, чернозёма и чуть-чуть болотной тиной.
День был в самом разгаре, солнце стояло почти в зените. Ветра, возможно, ввиду своей «бестелесности» я не ощущал, но, судя по тому, что верхушки трав слегка колыхались, он, хотя и слабый, всё-таки был.
Я повернулся назад и посмотрел на человека,к сознанию которого сейчас был подключён Мэгор.
Статный, крепкий всадник в кольчуге и остроконечном шлеме, приложив
Снежной белизны конь под воином, пофыркивая и переступая с ноги на ногу, щипал траву. Вдали виднелась такая знакомая мне по планам и картинам, висящим в белгородском Пушкинском музее-библиотеке, крепость.
Белые меловые склоны горы, форма сторожевых башен, длинная бревенчатаякрепостная стена, с виднеющимися из-за неё куполами церкви не оставляли никаких сомнений.
Это – та самая Белгородская крепость, построенная в конце шестнадцатого века на берегу Донца. Известно, что позже крепость была разрушена, дважды строилась заново в другом месте и, в конце концов, полностью исчезла.
Но то, что я видел перед собой, безусловно, было, судя по расположению и внешнему виду, самым первым её воплощением - историческим оборонительным сооружением на белгородской Засечной черте средневековой Руси.
Суровые серые глаза древнего воина не отрывались от моего лица, как будто бы он меня видел. Этого не могло быть, и я это понимал, но ощущение было беспокоящим. Я ещё не свыкся с ролью невидимки-кинозрителя, уж очень всё вокруг выглядело натуральным.
Воин тронул поводья и конь, всхрапнув и звякнув сбруей, нехотя двинулся вперёд, прямо на меня. От неожиданности я растерялся, упустил время и не смог отлететь в сторону.
Всадник с конём спокойно проехали сквозь меня.
Клубы вихрящегося тёмно-красного тумана.
Шум горячего дыхания.
Облака щекочущих эмоций: надежд, тревоги, необъятной любви к родному краю. И ещё много чего…
Пора бы уж привыкнуть к своим новым возможностям путешественника по чужим сознаниям, да ещё во времени, и перестать впадать в транс.
Прихожу в себя и облетаю со всех сторон всадника. Жадно рассматриваю его.
Волевое широкоскулое лицо, свидетельствующее о природном упрямстве, ровный прямой нос со сбегающими к сжатым губам суровыми складками. Мощные шея и торс. Рост примерно под два метра. Большие и сильные руки, обветренные ладони, в которых затерялись поводья. Светло-коричневые свободные шаровары. Ноги в выцветших до белизны, выдубленных дождями и степными ветрами, когда-то бывших нарядными, добротно сшитых сапогах, скорее всего, из сафьяна.
Понимаю, что это и есть тот самый витязь Белогор! Из легенды.
Соответствует образу почти во всём, кроме…
А почему шлем и кольчуга у него из самого обыкновенного металла? Тусклого серовато-тёмного цвета, какими и должны быть подобные доспехи. Да и ножны меча, висящего на боку воина, такие же. Только конь и попона белые.
Красный самоцвет на рукоятке меча вижу. Только он тоже какой-то обычный, блёклый…
Что-то тут я недопонимаю.
Чувствую и контролирую Мэгора. Он уже подключён к сознанию русского воина. Соответственно, и хен-хай наверняка на месте, заменил собой и принял форму доспехов Белогора. Выполняет функции по защите аборигена и, заодно, сознания внедрённого эндорфа.