Меч Эдриджуна
Шрифт:
– И Суидей смирился? – Битали вспомнил Франсуазу, и душа его заледенела. – Это было бесчестно! Так поступать нельзя!
– Справедливость – это предрассудки низших духов, малыш! – расхохотался преподаватель. – В мире людей правит сила, и только сила.
– Я бы убил раджу! Сам сдох, но убил!
– Это потому, что ты сильный, малыш, а Суидей был слаб, – сделал еще пару глотков Ричард Уоллес. – Посему Суидей продал все, что у него было. Драгоценности, земли, дома, титул… Все, что имел, и нанял два десятка лучших воинов, которых только смог отыскать. У раджи было впятеро больше магов. Но не все так хороши в сече, как ты или граф Дожар,
– Вы говорили о дружбе с моим отцом, сэр Ричард Уоллес.
– А-а-а… – осушил бокал учитель. – Во время штурма меня чуть не расплющило брошенным валуном. Какой-то излишне умелый маг дунул песчинкой, каковую я просто не заметил. А в последний миг камушек обратился в целую скалу. И быть бы мне фаршем, кабы один из воинов, с которым я даже не удосужился познакомиться, не раскрошил уже опрокинувшийся, но еще не раздавивший меня валун. Я честный человек. Я сказал, что обязан ему жизнью и желаю вернуть сей долг. После этого лет двести мы дрались бок о бок, нанимаясь в одни и те же ордена и рода, вступая в одни и те же войны. И что ты думаешь? – преподаватель расхохотался: – Он спас меня еще три раза, а я так и не нашел момента, чтобы ответить ему тем же!
Ричард Уоллес налил себе еще вина, поднял бокал:
– За твоего отца, малыш! За храброго Гаэтано Кро – лучшего из воинов этой дряхлой, умирающей планеты!
Преподаватель выпил, крякнул и так сдавил бокал, что тот рассыпался в осколки.
– В общем, я понял, что таким образом мне долг не отдать, – развел руками сэр Уоллес, – и мы расстались. Не то чтобы так решили, но Гаэтано встретил твою мать, мне предложили членство в ордене, и мы не стали так уж крепко держаться друг за друга. Ныне, видишь, я дослужился до магистра, а друг мой так и скитается по свету, торгуя мечом и оставаясь любящим мужем. Вот только детей у него и Амелиты никак не появлялось. И потому пятнадцать лет назад, когда в руках ордена появился розовощекий малыш, я вспомнил про него и отправил письмецо…
– Значит, это вы выбрали мне родителей, сэр Ричард Уоллес?
– Обниматься не надо, – придвинул к себе целый бокал учитель. – Обойдемся без соплей.
– А где мои настоящие родители?
– Перед смертью узнаешь. – Сэр Уоллес опрокинул бутылку над бокалом, потряс, но так ничего и не выцедил. Недовольно хмыкнув, подбросил: – Трунио!
Битали опять не заметил, когда бывший наемник успел выдернуть палочку. Бутылка же, не успев долететь до потолка, исчезла, обратившись в невидимую глазу песчинку.
– Мсье Кро, будьте так любезны. Там, возле входа, стоит корзина с бутылками. Подайте мне одну.
– Почему вы назвали нашу планету дряхлой и умирающей, сэр Ричард Уоллес? – спросил юноша, выполняя просьбу учителя.
– Ты совсем молод, малыш, ты не замечаешь перемен. – Преподаватель ткнул палочкой в горло бутылки, ничего не произнося, и наполнил бокал. Видимо, пробка исчезла. – Когда-то мы правили миром! Нам поклонялись, нами восхищались, нас слушались. Нам подчинялось все живое и мертвое! Ныне же мы пьем вино смертных, ездим на машинах смертных, живем в домах смертных, смотрим фильмы
– Но мы люди… – сглотнув, возразил Битали. – У нас три души, мы владеем силой, мы почти неуязвимы и почти бессмертны.
– Хорошее слово «почти»! – расхохотался сэр Уоллес. – Вот уже несколько веков мелкие рода и семьи, ордена и братства грызутся меж собой, убивая друг друга, вытравливая проклятиями, насылая порчи и пестуя демонов. Нас было около ста тысяч перед Первым Пророчеством, сто тысяч перед Вторым, сто тысяч перед Большой Войной и примерно сто тысяч сейчас. Смертные же из десятка деградировавших магов обратились в пять миллиардов. И этот мир теперь принадлежит им! Пятое Пророчество: «И смертные превзойдут могуществом магов». Когда Темный Лорд произносил его, над ним смеялись! Никто не верил, никто даже представить не мог, чтобы случилось подобное! И вот оно есть… Вши на шкуре, воображающие, что владеют и управляют быком!
Преподаватель решительно опрокинул в себя очередной бокал.
– Там, в святилище, – сглотнул Битали. – Там символ Пятого Пророчества соответствует знаку Хаоса.
– Тебя это пугает? Напрасно! – опять рассмеялся сэр Уоллес. – Хаос – это не погибель. Хаос – это путь возрождения. Весь этот мир вышел из первозданного хаоса. И он совсем не плох. Хартия Свободных выросла из хаоса Большой Войны. Будет новое возрождение и из хаоса Пятого Пророчества. У хаоса есть только один ма-аленький недостаток. После него мало кто выживает!
Учитель взял бутылку, внимательно рассмотрел этикетку, тихо добавил:
– Но если хорошо подготовиться, есть неплохие шансы. Ступай, малыш, не будем нарушать режим. К четвертому пузырю пьянице собеседник не нужен. Четвертый – это уже снотворное.
Призрачный щит
Новый школьный день должен был начаться с занятий по прорицанию, однако всевидящая мадам Деборе начала урок с того, что отпустила участников братства Башни, подняв ладонь и объявив:
– Предрекаю вам, дети мои, что на сегодня вы освобождены будете от всех занятий, равно как от зачетов по всем предметам, коли сможете исполнить правильно обряды, связанные с особым поручением! Ступайте и переоденьтесь в костюмы мирские, причастность к колледжу нашему никак не выдающие! – она опустила руку, склонила голову, глядя на молодых людей: – Чего застыли? Вы, верно, думаете, я шучу? Ступайте, ступайте! Директор Бронте ждет вас во дворе через полчаса. И не надейтесь, что сдать зачеты особым образом окажется для вас проще, нежели общим порядком!
Однокурсники переглянулись и стали пробираться к выходу.
В этот день Битали впервые увидел профессора Бронте не в мантии из малиновой парчи, а в обычной суконной куртке и потертых джинсах, заправленных в мятые кирзовые сапоги. Куртка явно имела надставные плечи, поскольку скрадывала контраст между большой головой директора и его щуплым телом. Седые волосы главного чародея колледжа были аккуратно зачесаны назад, на голове сидела суконная же пилотка с пером. Больше всего директор напоминал обликом швейцарского охотника, оставившего в гостинице ружье и патронташ и собравшегося погулять… Да, наверное, именно под охотника он и маскировался.