Меч Гидеона
Шрифт:
— Вряд ли. — Ван-Ренсселаэр снова вызвал секретаря. — Принесите данные по посещаемости в начальных классах за седьмое июня.
— Сию минуту.
— Кофейком не угостите? — Гидеон, освоившись в кабинете, высмотрел в углу кофеварку.
— Что?.. О, конечно, прошу меня извинить! Надо было самому вам предложить, какая невнимательность с моей стороны!
— Ничего страшного. Мне со сливками и с тремя кусочками сахара.
— Мне сливки и четыре сахара, — обнаглела Орхидея.
Ван-Ренсселаэр сам занялся кофе. Тем временем вернулась секретарша. Гидеон
— Ах, простите! — взмолился недотепа-посетитель. — Какая неуклюжесть! — Он принялся собирать жидкость своим носовым платком и устроил на столе отвратительное месиво.
За уборку принялись все трое, к ним присоединилась секретарша с рулонами бумажных полотенец.
— Простите, простите… — твердил безутешный Гидеон.
— Ничего, — отвечал ему Ван-Ренсселаэр, старавшийся сохранить спокойствие при всей неприглядности картины на столе. — С кем не бывает! — В следующее мгновение он просиял. — Мы с радостью увидим Тайлера, и как можно скорее. Может, прямо сейчас назначим дату и время?
— Я вам позвоню, — бросил ему Гидеон уже на бегу. — Оставляю вам бумаги. Нам пора!
Спустя несколько минут они уже выезжали из кованых ворот. Орхидею скрутило от хохота.
— Ну ты даешь! Видал выражение его лица? «Ну и типы, кошмар какой-то!» — вот что было на нем написано. Знаю я таких — вечно им хочется минета, потому что их женам не нравится, когда…
— Ладно, ладно, — перебил ее Гидеон, не одобрявший такое направление беседы. — Я видел, что он загорелся спасти Тайлера от таких родителей, как мы.
— Зачем понадобилось это представление? Только не надо рассказывать про врастание в образ!
Списки классов и данные о посещаемости 7 июня лежали у Гидеона в кармане. По ним он определит, кто из учеников-азиатов отсутствовал на уроках на следующий день после приземления самолета By в аэропорту имени Дж. Ф. Кеннеди. Он рассудил, что ребенок, находившийся после полуночи в аэропорту, на следующий день непременно проспал школу.
— Именно врастание в образ! — заверил ее Гидеон Кру. — Даю честное слово. А ты у нас настоящая звезда!
ГЛАВА 46
— Я одного хочу: чтобы ты объяснил, что, мать твою, происходит!
Гидеон и Орхидея миновали угол Пятидесятой улицы и Парк-авеню. Гидеон прибавил шагу. Он целый день уклонялся от вопросов, обдумывая свои дальнейшие действия, а ее все больше бесила уклончивость «подельника».
Он ушел вперед, но Орхидея нагнала его.
— Чтоб тебе пусто было! Чего как воды в рот набрал?
Гидеон вздохнул:
— Устал врать, особенно тебе.
— Вот и скажи правду!
— Это опасно.
Они прошли мимо кованых ворот сквера при церкви Святого Варфоломея, откуда доносились звуки старого блюза в исполнении уличного музыканта. Он вдруг остановился и прислушался, ловя гитарные аккорды, заглушаемые полуденным автомобильным потоком.
— Погоди. — Он удержал Орхидею за
— Хватит, надоели потемки…
Гидеон слегка сжал ей плечо, и она умолкла.
— Постой спокойно, не дергайся.
Он стал внимательно слушать перебор струн и хриплый голос певца.
Что-то худо мне стало, Господи, Значит, ждать недолго конца…— В чем дело? — прошептала Орхидея.
Вместо ответа Гидеон сжал ей плечо еще сильнее. Отвернувшись, он сделал вид, будто отвечает на звонок мобильного — это был повод, чтобы стоять и слушать.
Я не против сдохнуть, о Господи, Если б не слезы мальца…Гидеон узнал «Предсмертный блюз» Слепого Уилли. Возникло легкое ощущение дежа-вю, и он стал вспоминать, когда последний раз слышал те же струны блюз-гитары. Си-авеню! Он узнал не гитару, а бродягу, исполнявшего старые блюзы. Этот самый обормот напевал себе под нос ночью, когда он выходил из закусочной. Он вспомнил темную улицу и подпиравшего стену бродягу…
Верно, час мой скоро настанет В землю лечь под груду камней…Он напряг слух. У певца получалось очень неплохо. Ни вульгарности, ни выпендрежа, просто и одновременно слезоточиво, настоящий «дельта-блюз». Но слова были не те — Гидеон знал наизусть: совсем другая, незнакомая ему версия:
…Где толпа немых истуканов Ожидает смерти моей.В следующее мгновение его осенило, и он побелел. Скрывая страх, захлопнул крышку телефона — мол, разговор окончен — и потянул Орхидею к крыльцу «Уолдорфа». Внутри он почти побежал, протащил ее через холл, мимо огромной вазы с цветами, к ресторану «Аллея павлинов».
— Ты что, спятил?!
Не обращая внимания на крик и на протянутое метрдотелем меню, он, волоча ее за собой, пробежал через весь ресторан и влетел в кухню.
— Вы куда? — Голос метрдотеля потонул в звоне посуды.
— Сэр, сюда нельзя…
Но Гидеона было не остановить. Миновав двойные двери, они с Орхидеей оказались в длинном коридоре, заставленном огромными холодильниками.
— Немедленно возвращайтесь! — надрывался метрдотель. — Кто-нибудь, вызовите охрану!
Гидеон резко повернул, распахнул очередные двери и выскочил в какой-то проход. Как ни пыталась Орхидея вырваться, он крепко держал ее за руку. Они сбежали по ступенькам, выскочили на хозяйственный двор и устремились прочь от отеля, к Пятидесятой улице, по проулку. Рискуя оказаться под колесами машин, они перебежали через дорогу на другую сторону улицы, миновали бегом еще два квартала, ворвались в ресторан «Четыре сезона», взбежали на второй этаж, где была бильярдная, и снова проникли в кухню.