Меч и роза
Шрифт:
– Камерон, мерзавец, это ты! – Сабля Гарнера тускло блеснула под серым небом. – Я же говорил: мы еще встретимся. На этот раз мы будем драться, пока один из нас не умрет.
Майор внезапно сделал выпад, взмахнув саблей. Алекс отбил ее в сторону, лязгнула сталь. Майор пошатнулся, но сумел увернуться от ответного удара.
– Вижу, ты не утратил ловкости, – прохрипел Гарнер, довольный предстоящим интересным поединком и возможностью взять реванш.
– Да и ты, майор, ничуть не изменился: ты все тот же напыщенный индюк, каким был в Дерби. – Алекс оскалился, кося глазом на девятерых драгунов, которые пытались окружить их кольцом. – Ты хорошо вымуштровал своих зверюг.
– Никому не трогать этого человека! – рявкнул Гарнер, останавливая драгунов. – Он мой!
И он снова ринулся в атаку – такую неистовую, что Александеру пришлось отступить шагов на десять. То и дело лязгала сталь, мышцы на обнаженных руках Камерона заметно вздрагивали от напряжения. А Гарнер был сравнительно бодр и полон сил, он еще не успел запачкать ни белоснежные гетры, ни саблю – в изгнании горцев с поля боя он не участвовал.
Нефритово-зеленые глаза были достаточно зоркими и проницательными, чтобы заметить признаки усталости врага – дрожь выпуклых мускулов, мутнеющие временами глаза. Силы Камерона были на исходе, это понял бы всякий: ни один человек не сумел бы долго выдержать такое напряжение, каким бы сильным и выносливым он ни был. Но Гарнер знал, как опасен пес, загнанный в угол: жажда выжить способна сделать его почти неуязвимым.
Черные глаза мигнули, отвлекаясь на какие-то движения драгунов, и Гамильтон воспользовался шансом, чтобы оставить ярко-алую полосу на рубашке Алекса. Но прежде чем он успел порадоваться удачному удару, ему пришлось дорого поплатиться: меч горца рассек ему бриджи, Гамильтон едва увернулся. Он успел отступить прежде, чем клинок добрался до верха бедра, но не сдержал яростный вопль, и один из драгунов прыгнул вперед, целясь саблей в сердце горца.
Заметив ,это, Алекс вскинул руку, чтобы смягчить удар. В любое другое время ему хватило бы проворства и силы, чтобы без труда парировать натиск, и все-таки он не поверил своим глазам, когда убедился, что еще способен мгновенно обернуться и плашмя ударить драгуна мечом, сломав ему кости запястья. Увы, атака не прошла бесследно: острие сабли драгуна оставило глубокую рану на руке Алекса, от запястья до самого локтя.
Драгун издал пронзительный вопль и упал, прижимая к себе пострадавшую руку, второй попытался отомстить за друга и напоролся на меч Алекса. Что-то ожгло плечо Камерона, и он снова развернулся, борясь с болью и усталостью и сурово наказывая противника. Поскользнувшись на залитой кровью траве, Алекс потерял несколько драгоценных секунд и поплатился еще двумя царапинами – на боку и бедре, а оставшиеся драгуны успели сжать кольцо. Алекс пошатнулся и упал на колено. Левая рука с глубокой, до самой кости, раной стала бесполезной, тело изнывало от жгучей боли, но он нашел в себе силы снова встать, оскалил зубы и сверкнул глазами. Точно рассчитав время, он рванулся в атаку первым, издав ужасающий рев, наследие необузданных предков.
От ответного дьявольского рева содрогнулся, казалось, даже воздух. Великан поднялся из зарослей вереска и ринулся на драгунов, подобно исчадию ада, круша ноги и руки, ломая спины и ребра не успевших опомниться солдат. Двое из них в последнее мгновение своей жизни увидели кожаную лапу с когтями и тут же упали с разодранными шеями.
Еще двое отведали ярости Струана Максорли – поплатились сломанными конечностями и попытались уползти прочь. Обнаружив, что остались в меньшинстве, трое драгунов поспешили к своим лошадям, но перепуганные животные разбежались в разные стороны. Догнав первого беглеца, Струан снес ему голову, второму он раскроил череп, третий же бросил саблю и трясущимися руками
Душераздирающий вопль огласил всю равнину. Услышав его, даже те, кто был уже далеко, невольно обернулись в ту сторону, где на фоне серо-стального неба возвышался великан-горец.
Струан отшвырнул корчащегося врага и поспешно вернулся туда, где ничком, уткнувшись лицом в траву, лежал Александер Камерон. Прежде чем убедиться, что Черный Камерон еще дышит, он огляделся и увидел, что из-за перевернутой повозки вынырнул офицер, с которым дрался Алекс. Офицер сильно хромал, размахивал руками и что-то кричал всадникам в килтах. Максорли прищурился и ясно различил цвета мстительных Кэмпбеллов.
Обнажив зубы в волчьей усмешке, Струан Максорли тряхнул львиной гривой и издал боевой клич Камеронов. Расставив ноги, он приготовился к атаке первого из десятка Кэмпбеллов герцога Аргайла, не скрывающих стремления отомстить давнему врагу.
Глава 23
– Они потерпели поражение... – прошептала Кэтрин, дрожа всем телом так, словно ее овеял ледяной ветер. – А как же армия? Где она?
Дейрдре придвинулась ближе и обняла ее за талию трясущейся рукой. Обе уставились на оборванного, окровавленного шотландца, который дико озирался по сторонам, сам не веря, что остался в живых.
– А наши мужья? – вмешалась Дейрдре. – Что с ними стало?
Шотландец затряс головой, словно в припадке.
– Я знаю только то, что видел, – сбивчиво объяснил он. – Мужчины... сильные, храбрые... сотни, а то и тысячи – и все погибли. Или исчезли. Разбежались по лесам, отступили в Инвернесс. Солдаты гнались за ними по болотам и рубили на куски. Их догоняли на лошадях, они умирали ужасной смертью там, где падали. Солдаты убивали не только воинов, – добавил он мучительным шепотом, – но и всех, кто попадался им, – и женщин, и детей...
– О Господи! – ахнула Дейрдре. – А как же раненые? Им помогли?
Шотландец, Дональд Макинтош, уставился на Дейрдре безжизненными, остекленевшими глазами:
– Нет, нам было не до раненых! Всадники и пехотинцы убивали всех, кто еще мог шевелиться. Даже тех, кто отдавал им оружие и сдавался в плен. Их тоже убивали на месте.
– Неужели никто не остановил англичан? – ужаснулась Дейрдре.
– Их мог остановить только Камберленд, а он разъезжал по полю верхом, улыбаясь и кивая этим мясникам.
– Что же нам делать? – встрепенулась Кэтрин, заговорив впервые с тех пор, как измученный шотландец постучал в дверь, прося убежища. – Мы должны хоть что-нибудь предпринять.
– Тут уж ничего не поделаешь, – вздохнул Дональд Макинтош. – Разве что когда стемнеет и они утихомирятся... – Он покачал головой. – Но не теперь. Они отомстили нам за Престонпанс, Фолкерк и за то, что сегодня утром перепугались до смерти.
Только теперь Кэтрин поняла, что такое настоящий страх. Она знала: произошло что-то ужасное, это стало ясно еще в тот момент, когда загрохотали пушки. А когда шотландец сообщил, как закончилась битва, Кэтрин представила ее во всех подробностях, и это напомнило ей давний страшный сон. Значит, он стал явью. Все сбылось: море крови, сотни мертвых и умирающих... Но если сон оказался вещим, что же стало с Александером? Что случилось, когда он очутился в кольце солдат?