Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь

Сабатини Рафаэль

– Гибели можно избежать, – возразил Просперо.

Алваро согласился:

– Да, vive el Cielo! [38] Существует же удача! В бою случаются самые невероятные вещи!

Просперо поднялся на ноги.

– Если я попрошу вас отдать эскадру под мое командование, развеет это ваши сомнения?

Острый взгляд ясных глаз принца не лишил Просперо ни спокойствия, ни решимости.

– Вы самоуверенны, дон Просперо!

– Скажем лучше – я сознаю, что от меня требуется. Ваше высочество уже говорили, что все эти несчастья – итог

моих действий на Джербе. И я считаю себя обязанным сделать все, что в моих силах, чтобы исправить положение.

38

Слава Небесам! (исп.)

Принц опустил голову; тень легла на его чело. Он вновь уселся в кресло у стола и принялся задумчиво поглаживать подбородок. Просперо и Алваро молча ждали его решения. Наконец принц обратился к Карбахалу:

– Что скажете, дон Алваро? В конце концов, сейчас вы капитан неаполитанской эскадры и все корабли находятся под вашим началом.

Алваро был склонен к большей щедрости.

– Едва ли, поскольку вернулся дон Просперо. Половина галер принадлежит ему. Он рискует своей собственностью. Но вот что я вам скажу: если ваше высочество позволит, я с радостью пойду вместе с доном Просперо!

– И вы тоже? – спросил принц.

Алваро улыбнулся и развел руками.

– Это большая честь для меня, даже если нам суждено быть разбитыми. Я буду горд служить вместе с доном Просперо.

– Вы окажете мне честь, сражаясь рядом со мной и помогая мне советом, – сказал Просперо.

Принц проговорил недовольным тоном, переводя взгляд с одного на другого:

– Все это очень мило и благородно. Да! – Ему явно было не по себе из-за собственной нерешительности. – Но не слишком ли много вы на себе берете? Мне нужно время, чтобы принять решение.

– Повинуемся, ваше высочество. Однако позвольте напомнить вам, что времени на раздумья нет, – ответил Алваро. – Сейчас надо спешить, как никогда. Пока мы судим да рядим, Драгут действует. Надо отплывать уже сегодня.

Просперо энергично поддержал его, и совместными усилиями им удалось вынудить вице-короля согласиться. Добившись своего, они тут же начали готовиться к отплытию.

Весь день шли лихорадочные приготовления, от которых сотрясались причалы Неаполя. Тем же вечером при полном штиле флот отправился в путь, взяв курс на северо-запад, на пролив Бонифачо.

Монна Джанна осталась под покровительством принца Оранского и его сестры, графини Нассау-Шалон. Принимая во внимание сложность положения, в котором оказалась девушка, благородный принц и его добрая сестра относились к ней с подчеркнутым вниманием. Ее поселили в крепости Анжевин по соседству с принцессой, в тех самых покоях, где когда-то жил дель Васто, и Джанна наслаждалась роскошью, достойной королевского наместника.

Просперо рассказал Джанне об отчаянном предприятии, которое ему поручили возглавить. Ее опасения, вынудившие Джанну заставить Просперо откровенно рассказать о событиях на Джербе, уступили место самому настоящему ужасу, который она с трудом скрыла под напускным спокойствием.

– Это очень опасно, – сказала она.

– Мне некуда деваться. Я знаю, что обязан

это сделать.

Джанна покачала головой.

– Ничего подобного раньше не случалось. Мне уже рассказали о мощи флота Драгута. Силы столь неравны, что я не отпустила бы вас, если бы смогла. Но не могу. В вашем положении придется на это решиться. – Затем, сбросив маску рассудительного спокойствия, Джанна с жаром добавила: – Вот до чего довело вас это злосчастное стремление к мести! Как и обещали, вы попираете стопой поверженного синьора Дориа. Но как ужасна ваша собственная расплата за это!

Он ответил ей так же, как принцу Оранскому:

– Адмирал обязан своим поражением несчастному случаю, а не моему злому умыслу!

– Но вы могли бы начать все сызнова, Просперо! Могли бы, если б не боялись тяжких последствий для себя!

Он задумался.

– Легко сказать… Но вы правы: ради нашего с вами счастья я должен примириться с Дориа, если это будет в моих силах.

– Слишком поздно, любимый, – сказала она, сокрушаясь. – Вы не сможете сделать больше, чем делаете сейчас. Я не в силах вас удержать, хотя, скорее всего, потеряю вас. Ваш поступок – единственный способ свести на нет последствия этой проклятой распри!

Он вздохнул.

– Спасение будет зависеть от того, насколько мне удастся исправить положение. Придется сделать очень многое, чтобы восстановить свое доброе имя, иначе я потеряю не только честь, но и нечто большее.

– Что именно?

– Вас, моя Джанна.

Она пренебрежительно усмехнулась.

– Неужели вы думаете, что меня волнует мнение света? В моих глазах, Просперо, вы никогда не будете обесчещены. Что бы ни случилось, я стану вашей, как только вы этого пожелаете.

Он привлек ее к себе.

– Смелое сердце! Я хочу, чтобы вы стали моей, когда я очищу свое имя от позора. Я ставлю на карту все, что имею, и все, что собой представляю, дабы победить и завоевать вас!

– Но если вы не…

– Если нет… – Он умолк, нежно улыбнувшись ее широко раскрытым глазам. – Не будем говорить об этом. Если я потерплю поражение, имея столько шансов на успех, значит я недостоин вас.

Слова Просперо не обманули Джанну. Она поняла, что значит «поставить все». Это значило, что он не переживет поражения. Глаза женщины наполнились слезами; она подумала, что, возможно, видит его в последний раз.

– Просперо, я никогда не могла бы гордиться вами больше, чем сейчас. Я буду молиться, не поднимаясь с колен, до тех пор, пока вновь не увижу вас.

– Любимая! Это станет мне лучшей защитой. Верьте в мою судьбу, а я буду полагаться на ваши молитвы.

Он привлек ее к себе в прощальном объятии и почти беспечным тоном уверил, что скоро вернется.

Глава XXXI

Mars ultor [39]

Весла работали без перерыва всю ночь с воскресенья на понедельник, и неаполитанская эскадра шла по курсу, выстроившись в линию, которую замыкал флагман.

39

Марс-мститель (лат.).