Меч Королей
Шрифт:
— Идём в гавань, — велел я Гербрухту, и мы развернули Спирхафок.
Измученная команда на вёслах ввела его в тесную гавань Оры. Причалы по обеим сторонам приливного ручья наполовину сгнили, гавань выглядела убогой и жалкой. На западном берегу, где причалы были кое-как чинены, стояли четыре торговых корабля, приземистых и пузатых — такие обычно возят провизию и фураж вверх по реке, до Лундена. Вода, хоть и укрытая от штормов, была неспокойной, короткие волны с клочьями белой пены сердито хлюпали по сваям и ещё трём кораблям, стоявшим у южной оконечности гавани. Эти корабли были длинные, гладкие, высоконосые.
— Кто такие? — спросил он.
— Это ты мне скажи, — ответил я, размышляя, не приготовила ли их здесь Эдгива, на случай, если придётся спасаться бегством.
— Корабли боевые, — мрачно продолжал Финан. — Но чьи они?
— Саксонские, разумеется, — ответил я. Об этом мне сказали кресты у них на носах.
По обе стороны гавани стояли постройки. В основном — просто сараи, где, вероятно, хранились рыбацкие снасти или груз, ожидавший отправки, но некоторые были побольше, и над крышами поднимался и утекал на восток дым. Самая большая находилась у западных причалов, над ее широким, покрытым соломой крыльцом висел знак в виде бочки. Я предположил, что это таверна, и тут дверь на крыльцо открылась и вышли двое мужчин, остановились и принялись разглядывать нас. Я понял, кто привел в гавань три боевых корабля.
Финан тоже понял и выругался себе под нос.
На этих двоих были темно-красные плащи, а только один человек заставлял своих воинов носить одинаковые красные плащи. Этельхельм-старший положил этому начало, а его сын, мой враг, продолжил традицию.
Значит, люди Этельхельма явились в эту часть Кента прежде нас.
— Что будем делать? — спросил Гербрухт.
— А что, по-твоему, мы делаем? — рявкнул Финан. — Убиваем сволочей.
Потому что, когда королевы взывают о помощи, воины отправляются на войну.
Глава третья
Мы развернули Спирхафок к одному из западных причалов. Двое мужчин в красных плащах наблюдали от таверны, как мы крепим швартовы, и как Гербрухт, Фолькбалд и я сходим на берег. Фолькбалд, как и Гербрухт, был фризом, таким же гигантом и в два раза сильнее обычного человека.
— Ты знаешь, что говорить? — спросил я Гербрухта.
— Конечно, господин.
— Не называй меня господином.
— Не буду, господин.
Пока мы подходили к таверне, дождь так и хлестал по лицу. Грязные плащи скрывали наши кольчуги, но у нас не было ни шлемов, ни мечей, только шапки из грубой шерсти и ножи, которые носят на поясе все моряки. Я хромал и опирался на Гербрухта. Под ногами чавкала грязь, дождь лился с крытой соломой крыши таверны.
— Довольно! Стойте там! — крикнул нам тот, что повыше, когда мы приблизились к двери таверны.
Мы послушно остановились. Эти двое стояли под крышей и забавлялись тем, что нам приходится ждать под проливным дождем.
— Что у вас тут за дело? — поинтересовался высокий.
— Нам бы укрыться, господин, — ответил Гербрухт.
— Не называй меня господином, я не лорд. И корабли платят за стоянку.
Человек был высокий, широколицый, с густой, коротко подстриженной квадратной бородой. Под плащом надета кольчуга, на груди висел украшенный эмалью крест, а на боку — длинный меч. Он выглядел уверенным
— Конечно, хозяин, — смиренно ответил Гербрухт. — Мы должны заплатить тебе, хозяин?
— Конечно, мне. Я здешний рив [2] . Три шиллинга.
Он протянул руку.
Гербрухт не самый сообразительный из моих людей, поэтому он просто недоуменно уставился на высокого, что было правильной реакцией на столь возмутительное требование.
— Три шиллинга! — вмешался я. — Да мы в Лундене платили всего один!
Бородач неприветливо улыбнулся.
— Три шиллинга, дедуля. Или хочешь, чтобы мои люди обыскали твою паршивую лодку и взяли, что захочется?
2
Рив — в англосаксонской Англии высокопоставленный чиновник, подчиняющийся королю и выполняющий административные функции в данной местности, например, в качестве магистрата.
— Конечно, нет, хозяин, — опомнился Гербрухт. — Заплати ему, — приказал он мне.
Я вынул из кошеля монеты и протянул высокому.
— Принеси их мне, старый дурень.
— Да, хозяин, — ответил я и захромал через лужу.
— А ты кто? — спросил он, сгребая с моей ладони серебро.
— Его отец, — сказал я, кивая на Гербрухта.
— Мы паломники из Фризии, хозяин, — пояснил Гербрухт. — Мой отец хочет прикоснуться к туфлям Святого Григория в Контварабурге.
— Да, именно.
Я спрятал свой молот под кольчугой, но оба моих спутника были христианами и носили на шеях кресты. Ветер срывал солому с крыши таверны и опасно раскачивал вывеску в виде бочки. Дождь лил просто безжалостно.
— Черт бы побрал фризских чужаков, — с подозрением сказал высокий. — И с каких это пор паломники носят кольчуги?
— Это самое теплое, что у нас есть, господин, — сказал Гербрухт.
— А в море снуют корабли данов, — добавил я.
— Ты слишком стар, чтобы драться, дедуля, тем более с даном-налетчиком, — ухмыльнулся высокий, посмотрел на Гербрухта и насмешливо спросил: — Ищете святые туфли?
— Они исцеляют больных, господин. У отца воспалились ноги.
— Вы притащили целый корабль паломников, чтобы вылечить ноги старика? — с подозрением спросил человек в красном плаще, кивая в сторону Спирхафока.
— В основном там рабы, хозяин, — ответил Гербрухт. — Мы продадим нескольких в Лундене.
Высокий продолжал разглядывать Спирхафок, но команда либо сгорбилась на скамьях, либо пряталась под настилом, и из-за тусклого света и дождя он не мог разобрать, рабы они или нет.
— Вы работорговцы?
— Да, — ответил я.
— Тогда вы должны заплатить пошлину! Сколько рабов?
— Тридцать, хозяин.
Он помедлил. Я видел, как он прикидывает в уме, сколько можно потребовать.
— Пятнадцать шиллингов, — наконец объявил он, протягивая руку. На этот раз я изумленно уставился на него, и он положил руку на рукоять меча. — Пятнадцать шиллингов, — медленно повторил он, будто подозревал, что фризы его не понимают, — или мы заберем ваш груз.
— Да, хозяин. — Я бережно отсчитал пятнадцать серебряных шиллингов и высыпал ему на ладонь.