Меч космонавта, или Сказ об украденном времени

Тюрин Александр Владимирович

— А мы, кстати, уже подлетаем окрестной тропой к Матрасу, — закруглил Чертковиц. — Надеваем гермокомбезы.

То, что мы приземлились где-то на задворках — я сразу понял. Помойка она и есть помойка. Под красновато-оранжевым небом навалены грудами трубы, цистерны, контейнеры, баллоны, какие-то обломки и остовы, которые мало-помалу засыпаются дюнами и прочими эоловыми отложениями. Там и сям видны следы обитания — особенно в районе «канала», где не так вредничают пылевые бури, которые частенько случаются летом. Сквозь окна-иллюминаторы маячат огоньки жилья, яркими кляксами смотрятся для моих тепловизорных глаз атомные

миниреакторы. Все они, как один, жуткое барахло, теплоноситель и то протекает, застывая желтыми ледяными космами. Провода электропитания тянутся к насосным вышкам, которые добывают воду из-под слоя вечной мерзлоты, к большим бакам, где, видимо, располагаются оранжереи и плантации по выращиванию грибков и водорослей, к чанам-дезинтеграторам, где перегнивают и разлагаются объедки, чтобы превратиться затем в белковую массу.

— Дальше вы, Фома, путешествуете один. Вам и посох в руки. Инструкции уже введены в ваш мемо-кристалл, — сказал, поеживаясь, Чертковиц. — А вот и проводник.

К нам, помигав инфракрасным маячком, подвалил какой-то шестипалый мьют.

Я напоследок осведомился у начальника:

— Эй, шеф, все-таки за какую идею вы людей на хрен посылаете?

— За великую идею научно-технического прогресса. У нас застой, Фома. Мы с каждым годом все сильнее отстаем от сатурниан. У них к тому же есть и фанатизм, и воинственная религия. Космику покамест спасает количественное превосходство, но если мы не найдем потраву на этих маньяков-сатурньяков, у нас будет бледный вид.

Приятно, когда начальник разговаривает с тобой на одном языке, однако возникает ощущение, что тебя уговаривают стать затычкой в чужой бочке.

— Я слыхал про их божество. Сатурниане поклоняются какому-то темному демону, которое легко проникает и в прошлое, и в будущее. И на эту задницу мы найдем болт с резьбой с помощью братьев-плутонов, которые теперь нам уже не кажутся такими страшными? Так?

— Эх ты, чудак, — почти ласково протянул Чертковиц и сделал вид, что в дальнейшем разговоре не заинтересован. — Но, прощай, Хома Брут.

Хома Брут? Я, кажется, понимаю, на что намекает начальник, который уже показал спину. Ну теперь можно спокойно попрощаться с дамой.

— И ты прощевай, Катя, хоть ты меня и подставила, а зла на тебя не таю. Видно работенка у тебя такая.

— Отвернитесь, — цыкнула женщина на шестипалого мутанта, — и к тому же переключитесь на другой радиоканал. Она подошла ко мне ближе некуда.

— Фома, чего ж ты вытаскивал меня из «Бета», если поверил Генриху?

— Сама знаешь «чего». Чтобы у Сони когда-нибудь появилась настоящая мамаша.

— Откуда эти семейные атавизмы, Фома? Глядишь, они и меня заразят.

— Я думал, что они у тебя есть, Катерина. С чего ты бы стала звенеть, куда в итоге приплыл мой живчик?

Женщина замялась, и я стал догадываться, что меня опять накололи.

— Хотела бы иметь лучшее мнение о себе, но, тем не менее… ошибочку допустил все-таки компьютер, а я уж просто не стала отнекиваться. Сам понимаешь, всякие семейные узы и связи-привязи вызывают только дополнительное нервное истощение — это при нашей суматохе-то.

— Компьютер, блин! — очередное разочарование, а так хотелось надеяться, что хоть в чем-то сделано для меня исключение.

— Если точнее, Фома, это виновата киберсистема, заведующая карьерой. Суетиться и извещать о приплоде

надлежит только высокоранжированных людей, ну, а она чего-то напутала.

— Значит, просто ошибочка вышла, или может карьерная киберсистема за какие-нибудь немеркнущие подвиги и заслуги еще собирается произвести меня в генералы?

— На это тоже не надейся, — сказала псевдоженушка». — Функция твоя сугубо секретная. Чем меньше людей о ней знают, тем ты дольше протянешь.

По-моему, в этой Солнечной Системе все сговорились огорчить меня. Пора переселяться куда-нибудь на Альдебаран.

— Ну, ладно, красавица, разбежались.

Я уже хотел было отвернуться, но Катя еще попридержала меня за руку.

— А вдруг, Фома, карьерная кибероболочка и в самом деле имеет какие-то далеко идущие виды на тебя.

Неверная Катя чмокнула меня через пластик и бодро отправилась вместе с Чертковицом к коптеру. Скоро будет отдыхать в своей уютной квартирке вместе с этим хиляком. А я поплелся вслед за шестипалой муташкой в неизведанную даль.

Протопали мы с шестипалым среди всякого мусора где-то с час, ну и наконец достигли промежуточного финиша. Это был потрепанный контейнер для живых грузов, вернее жилой дом, несмотря на то, что шлюз неслабо пропускал воздух. Впрочем, и компрессор поддувал крепко, с ветерком. Внутри была пара давно не мытых мужчин и какая-то баба с грудным мальцом. Эти коллеги, похоже, без всякого инкубатора обходились. Поддатые мужики гоняли по столу каких-то кибергномиков-футболистов и заодно лапали бабу за мясные места. Это ее никоим образом не смущало, как и то, что ребенок все время кричал и кашлял. Мне пришлось согласиться с Катериной, что сомнительных семейных связей лучше избегать.

Я не удержался и с тоски принял двести грамм «язвовки», отчего меня вывернуло еще в челночном коптере. Тот был старый и тряский, но, видимо, достаточно мощный, чтобы вынести меня на орбиту. Однако, хорошо, что вывернуло. Когда я пересел в орбитальный космоплан, меня развезло еще сильнее. Там я страдал в грузовом отсеке, в окружении цистерн с фекалиями, вывезенных с какого-то сателлита. Потом меня из отсека выветрили легкой продувкой, причем безо всякого предупреждения. Хорошо, что в подобных путешествиях мне вседва тревожно и я шлем не раскупориваю. Вместе со мной случайно вылетела бочка с дерьмом, которую, наверное, плохо закрепили.

Космоплан улетел, его факелок быстро стал неприметной звездочкой. Я вместе с дерьмовой бочкой стал совсем уж неразличимой точкой и единственное утешение заключалось в том, что мы представляли искусственные спутники планеты со своим периодом обращения и высотой орбиты. В каком-то смысле компанию мне составляла и набрякшая красным ряха Марса. В районе его терминатора были хорошо заметны старты челноков, все ярче полыхал светлячок восходящего Фобоса. Вскоре стало прохладнее — кибероболочка скафандра, естественно, растягивала тепло на максимальный срок, поскольку не получила иных указаний. Меня стала донимать мысль, что Чертковиц и Катя довольно хохмаческим образом избавились от меня. Но жуткая мысль развеялась в пространстве, когда я увидел приближающийся ко мне факел. Напряжение окончательно спало, когда выяснилось, что этот борт не полицейский, а военный. Похож он был на небольшой патрульный корабль — хоть небольшой, а пеленгаторы чуткие, раз засекли сигналы моей Анимы.