Меч Мира (сборник)

Журавихин П.

Л.В.Шапошникова

Что я скажу…

Все началось в 1967 году. Я не помню ни времени года, ни самой погоды. В тот день я не пошла на работу: согласно расписанию я работала дома. Я была уже достаточно взрослым человеком: окончила школу, поступила на исторический факультет МГУ, затем окончила и его, вслед за этим защитила диссертацию и была оставлена на кафедре истории Индии как преподаватель. Индия, эта чудесная страна, увлекала меня с первого курса. В нашей стране было время, когда студентов и преподавателей институтов не выпускали за рубеж. К счастью, это время со смертью Сталина кончилось, и я получила возможность совершить несколько длительных и очень

интересных командировок в Индию, после которых я вернулась домой и написала об Индии сразу две книги. Одна называлась «По Южной Индии», а другая – «Парава – “летучие рыбы”». Обе книги сразу завоевали интерес. Один из крупнейших исследователей Индии Алексей Михайлович Дьяков сказал, что мои книги – лучшие из написанных об Индии в Советском Союзе. Книги были сразу же раскуплены любителями путешествий. В тот самый день я села за третью книгу, которую назвала «Тайна племени Голубых гор». У меня в голове уже сложился ее план, и я даже написала первую строчку, как вдруг раздался дверной звонок. Я открыла дверь и увидела на пороге квартиры Атрара Ахшедзянова, индолога, как и я, и моего хорошего друга. Это было неожиданностью. Обычно Атрар перед приездом предупреждал по телефону, что едет.

– Что-нибудь случилось? – спросила я Атрара.

– Как тебе сказать. Может случиться, а может не случиться. – С каких пор ты стал говорить загадками? – спросила я.

– Хе! – сказал Атрар. – Загадки еще будут. Я приехал, чтобы взять две твои книги об Индии.

– Ты что? Я же тебе их подарила.

– Ну, ты пойми. Это же не для меня.

– А для кого же? – поинтересовалась я.

– Для двух премьеров. Одного индийского, другого советского.

– Слушай, Атрар, брось эти шуточки.

– А я и не думаю шутить. Сейчас все тебе расскажу как есть.

И он рассказал следующее. Правительства Индии и Советского Союза решили ввести Международную премию имени Джавахарлала Неру для тех, кто отличился в своем творчестве об Индии. Атрар просил у меня мои книги, так как решил выставить мою кандидатуру на эту премию.

– Ты что, – сказала я. – У тебя все в порядке?

– Ну, я же серьезно! – воскликнул Атрар.

– Ты понимаешь, какая драчка будет за эту премию?

– Да, понимаю. Но меня поддержат журналисты.

– Все, – рассердилась я. – Кончай. Книг я тебе для этой игры не дам.

– Слушай, – сказал Атрар, – ты зря так к этому делу относишься.

Я выпроводила Атрара без книг и села писать вторую фразу.

На следующий день я совсем забыла о визите моего простодушного друга. Прошло месяца два-три, а может и больше, когда однажды утром мама вошла в мою комнату с газетой «Правда».

– Это правда? – спросила она меня.

– Что именно? – удивилась я.

– Что тебя наградили международной премией.

– А ну покажи, – сказала я.

Все было так, как сказала мама. С перепуга у меня вдруг разболелся живот.

Я не буду рассказывать, какой праздник устроили мои друзья. Но настал день, и лауреаты премии Джавахарлала Неру были приглашены премьер-министром Индии Индирой Ганди в гости. Потом об этом много писали. Но у меня в этой поездке неожиданно оказалась своя линия.

В утвержденном правительством маршруте нашей делегации был Мадрас – город, где я жила годами, наполненный моими друзьями. Именно там, в Мадрасе, все и началось. В Мадрасе нам дали мало времени. Мы прилетели туда утром, вечером должны были участвовать в пресс-конференции и утром следующего дня лететь в главный город Кералы Тривандрум. Мадрасский воздух повлиял на меня самым странным образом. Я неожиданно вспомнила о Святославе Рерихе, с которым даже не была знакома. Во время поездок в Южную Индию у меня была возможность встретиться

с ним и познакомиться, но по какой-то причине за несколько лет своего индийского жития я этого не сделала. В Мадрасе же, который был недалеко от Бангалора, я стала думать о Святославе Николаевиче. И чем больше размышляла, тем сильнее ощущала необходимость поехать из Мадраса к Святославу Николаевичу. К обеду я поняла, что должна сделать это немедленно. У меня было ощущение, как будто кто-то подталкивал меня к Бангалору. Я забыла мадрасских друзей и необходимость участвовать вечером в пресс-конференции. Кончилось тем, что я пошла к генеральному консулу Каверину и попросила машину для поездки в Бангалор.

– Послушай, – сказал мне Каверин, – у нас вечером пресс-конференция, а ты куда-то улепетываешь. Я не ожидал от тебя такого.

– Я сама не ожидала, – призналась я, – но понимаю, надо ехать к Рериху.

Мы проспорили с Кавериным еще полчаса, и он, вспотевший от тщетных усилий отговорить меня от поездки в Бангалор, сказал:

– Слушай, я дам тебе машину, потому что если ты чего-то захотела, то всегда выполняешь. Я боюсь, что иначе ты пойдешь пешком к Рериху.

Когда я вышла из консульства, то увидела машину, стоящую у ворот. Знакомый водитель помахал мне рукой, предлагая сесть в машину. Я подошла к машине. В это время подошел Семен Иванович Тюляев, один из крупных индологов.

– Пожалуйста, возьмите меня с собой, – попросил он. – Я пишу книгу о Святославе Николаевиче и мне надо с ним встретиться. Мы с ним старые друзья.

– Дорогой Семен Иванович, – ответила я. – Я очень рада, если Вы поедете со мной. Я ведь со Святославом Николаевичем еще не знакома.

Когда мы приехали в Бангалор, было уже темно. Святослава Николаевича в городе не оказалось. Он уехал в свою усадьбу в 13 милях от Бангалора. Не буду описывать, как долго мы искали его усадьбу, сколько людей нам помогало ее найти. Наконец, с проводником-слугой мы оказались у усадебного дома. Было уже двенадцать часов ночи. Раздались шаги, и на веранду вышел Святослав Николаевич. Семен Иванович подошел к нему.

– Что это такое? – спросил Святослав Николаевич. – Почему так поздно?

Я сразу поняла, что во всем этом виновата я.

Чтобы Тюляев остался целым, я вышла из-за его спины и сказала:

– Здравствуйте, Святослав Николаевич. Я – Шапошникова.

Святослав Николаевич улыбнулся и сказал:

– Входите, Людмила Васильевна, я Вас ждал.

Эти слова – «я Вас ждал» – оказались столь неожиданными, что я была близка к обмороку. Святослав Николаевич спустился с веранды, взял меня за руку.

– Мы сейчас с Вами пойдем в мою студию и обо всем поговорим. А к Семену Ивановичу сейчас придет моя жена Девика Рани, и они побеседуют.

В эту ночь в усадьбе никто не спал. Я впервые увидела перед собой Учителя, который впоследствии так много сделал для своей Родины и для меня. Не буду повторять то важное, о чем мы говорили, я только потом поняла, что мы будем творить и работать вместе. Святослав Николаевич и Девика Рани провожали нас к машине ранним утром. Мы с Семеном Ивановичем успели к самолету на Тривандрум, где кончался наш правительственный маршрут.

В 1972 году я возвращалась домой после очередной длительной командировки. Был июнь, и Святослав Николаевич пригласил меня в Гималайскую долину Кулу, где находилась усадьба старших Рерихов. Я впервые была в Гималаях и прожила у Рериха две недели. Мы с ним гуляли утром по горам, а вечерами обсуждали проблемы Живой Этики. Знакомить меня с Живой Этикой он начал с «Беспредельности».

Я возвращалась домой, нагруженная книгами удивительной философии, которые создала Елена Ивановна. Как эти книги и Гималаи гармонично смотрели на нас!