Меч обнажен
Шрифт:
«Этот взят из уха бирманской королевы, когда пало королевство Тебау. Обрати внимание на глубину цвета, блеск. Это называется голубиная кровь. Лишь однажды в истории самоцветов был найден белый рубин. Эксперт, которому его показали, отказался верить собственным глазам. Так что он был продан за бесценок и потерян. Когда-нибудь покупатель найдёт то, что кажется странным кусочком хрусталя, в антикварном магазине — может, здесь, в Роттердаме, может, в Лондоне или Париже, и тогда мы опять увидим это чудо. Но запомни этот урок и не говори: „Этого не может быть, потому что не может быть никогда“. Для
— Для каждого действия — первое свершение…
— Простите? — вежливо спросил Дирк, и Лоренс понял, что повторил эти слова вслух.
— Ничего, — пояснил он, — всего лишь старая семейная поговорка, которую я должен повторить своему кузену. Это может помочь ему обратить свои мысли к опасному делу.
Любое действие в мире однажды совершалось впервые — хотя бы и такое, когда колченогий калека посмеет рискнуть сунуться в волчье логово. И, может быть, ещё и выбраться оттуда с куском волчьей добычи в руках! Пусть теперь Пит попробует остановить его!
Глава 10
Письма и ещё письма
— Так чем же настолько интересен этот американский сержант? — Дирк неустойчиво балансировал на подлокотнике бамбукового садового кресла. — Три дня вместе. Даже теперь ты убегаешь с ним, когда Кип приглашает нас испытать его новую машину, а американские девушки затеяли пикник. Они нас без конца спрашивают про бесстрашного мистера Ван Норриса…
Тщательно нацеленная диванная подушка не только заставила насмешника умолкнуть на мгновение, но и бросила его задом на весьма жёсткий пол клубной веранды.
— Прекрасный выстрел! — зааплодировал Кип Ворст.
— Как только ты пожелаешь стать моим бортовым стрелком, Лоренс, только скажи! Хлоп, прямо в середку, и ты его достал — да ещё так чисто!
— Это чисто? — вспылил Дирк, бережно проверяя целостность своей персоны. — Во мне полно заноз! Нет, Лоренс, после этого мы не хотим видеть тебя рядом. Ты слишком грубо играешь! Я теперь с неделю не смогу даже сидеть. И тему ты не сменишь. Почему вы уходите с этим сержантом каждый день пополудни?
Лоренс опорожнил бутылку коки себе в стакан.
— Я хожу в школу.
— В школу? — заинтересовались собеседники. — Но что за школа? Где?
— Я учусь ходить.
Он заметил поспешный взгляд Дирка на его ногу, так же как и попытки Кипа не смотреть туда вообще.
— Чарльз Кована…
— Чарльз — кто? Это не похоже на американское имя.
— Самое натуральное американское. Этот сержант — чистокровный индеец сиу.
— Индеец! Но он выглядит так же, как ты или я! — возразил Дирк. — У индейцев длинные носы и раскрашенные лица и… и… я точно говорю вам, я знаю, я видел их много раз в американском кино!
— Уж к этому-то времени, Дирк, — засмеялся Лоренс, — тебе следовало бы уяснить, что американская жизнь вовсе не похожа на их кино. Прошло много лет с тех пор, как индейцы носили боевую раскраску и украшения из перьев. Теперь кое-где в армии служат коммандос, обученные, как сержант Кована. Но сейчас он уже занимается в стрелковой школе. А вот, — он посмотрел на гравийную дорожку, — идёт Сиболт с почтой.
Этого магического слова оказалось достаточно, чтобы вымести
Он может носить ярлык «калеки», но он не будет совершенно беспомощным. Как говорил Пит, два глаза, две руки, две ноги, всё в хорошем рабочем состоянии — это то, за что можно быть благодарным. И теперь он учился их использовать так, как никогда не стремился использовать раньше.
— Одно для тебя, Лоренс. Нет, два. И кто же эта прекрасная леди? — Дирк держал бледно-серый конверт как раз вне досягаемости, пока Лоренс внезапно не вырвал свою собственность. Он прочёл обратный адрес на тыльной стороне и затем кивнул.
— Она леди и прекрасная. В этом ты прав, Дирк.
Но, к разочарованию остальных, он сразу засунул нераспечатанное послание в карман рубашки и вскрыл другое письмо. Оно было проштемпелёвано в городе Лоренса, но он не узнал почерк. Его глаза быстро пробежали по строчкам.
«… так жаль, что ваше письмо не пришло сюда днём раньше, потому что я поняла по штемпелю, что вы наконец-то достигли нашей страны и теперь в безопасности. Но Лоренс уже отбыл в лагерь. Я переслала ему письмо. Если вы окажетесь поблизости от Фрипорта, пожалуйста, не колеблясь приходите к нам. Мы обидимся, если вы этого не сделаете. После всех этих лет дружбы между вами и моим сыном, я чувствую, будто хорошо знаю вас.
Я уверена, что вашему кузену мистеру Ван Остеру, приезжавшему увидеться с Лоренсом в прошлом месяце, удастся в конце концов связаться с вами. Он был так разочарован, когда мы не смогли снабдить его вашим нынешним адресом или дать какой-нибудь ключ к вашему местонахождению».
«Вашему кузену мистеру Ван Остеру». Да, действительно, так и сказано. Он прочитал абзац дважды. Кто такой Ван Остер и почему он пытался добраться до Лоренса через американского Лоренса? Надо сразу написать Лоренсу — да, вот его армейский адрес в конце страницы. Но кто такой Ван Остер?
Было уже около двенадцати, вскоре Пит должен был вернуться на ланч. Может, у него найдётся какой-нибудь ключ к таинственному Ван Остеру. Насколько Лоренс помнил, у них вроде бы не было родственников с таким именем. Но он не был знатоком фамильного древа. А жизнь с йонхеером отгородила его от большинства контактов со своим собственным поколением. С осиротевшим ребёнком в доме взрослых обращались в основном как со взрослым — и то когда он не был совершенно без присмотра. Ван Остер мог, вероятно, быть кузеном, о котором он никогда не слышал. В конце концов, юноша не мог вообще припомнить, чтобы йонхеер когда-либо обсуждал с ним семейные дела. Но Пит мог бы знать.