Меч Шаннары

Брукс Терри

На мгновение мысли Генделя унеслись к дому — к Кальхавену, где у дварфа была семья. Уже столько недель он не видел их! Он вообще нечасто проводил время с семьей, вся его жизнь проходила в непрерывных сражениях на границах Анара. Он скучал по лесам, таким зеленым и живым. Гендель и сам удивился, как он мог так надолго покинуть дом. Возможно, ему уже не придется вернуться назад, но сейчас нет времени о чем-то жалеть.

Дарин и Даел, спокойно разговаривавшие с Балинором, мыслями, как и Гендель, были далеко, в Западной Земле. Даел думал о доме. Будущее пугало его, но юному эльфу удалось усмирить свой страх, ведь он не один, с ним — его друзья, и что бы ни ждало их впереди, они встретят это вместе. Даел был настроен очень решительно: вместе с друзьями он выйдет на бой

с врагом и будет биться до конца. Еще он думал о Линлайс — лицо робкой, прекрасной девушки стояло у него перед глазами. Дарин заметил внезапную улыбку брата и тут же понял, что юноша думает сейчас о своей невесте. Для Дарина не было ничего важнее безопасности Даела. Он решил, что будет всегда держаться поблизости, чтобы в случае чего защитить младшего брата. Решил с самого начала их похода. Уже несколько раз за время долгого путешествия в Паранор они едва не расстались с жизнью. А завтрашний день принесет с собой еще большую опасность, и снова Дарин будет рядом с Даелом.

Потом он вспомнил об Эвентине и о мощной эльфийской армии. Успеют ли эльфы вовремя добраться до Тирзиса? Теперь уже ясно, что Пограничному Легиону ни за что не справиться в одиночку, и, если помощь не подоспеет, полчища Ведуна-Владыки ворвутся в город. Он поднял стакан и залпом выпил вино. На мгновение взгляд эльфа остановился на озабоченном лице Мениона Лии.

Горец не ел почти сутки и поэтому жадно проглотил свой ужин. Покончив с едой задолго до своих товарищей, он потягивал теплое вино и расспрашивал Балинора о минувшем сражении. Мениону вдруг пришло в голову, что Алланон — вот ключ ко всему, что было с ними с тех пор, как они вышли из Кальхавена, и ко всему, что еще будет. Он не мог уже думать ни о Шиа, ни о Мече, ни даже о Шейль — перед глазами стояло лишь сумрачное, непроницаемое лицо загадочного друида. Алланон знал ответы на все вопросы. Он один знал и тайну талисмана, который называют Мечом Шаннары, и зачем из темных вод Хейдисхорна восстал таинственный призрак — Дух Бремана. Он один из всех, ушедших в Паранор, знал, чего можно ждать на этом пути и как с этим справиться. И этот человек, Алланон, так и остался для всех загадкой.

Но теперь его нет рядом, и только Флик, если он еще жив, может спросить мага, что с ними будет. Они все полагались на Алланона, но что теперь станет делать друид? Что ему остается теперь, когда Меч утерян, а последний потомок Ярла Шаннары куда-то пропал и, может быть, уже мертв? Менион закусил губу и прогнал эту преступную мысль. Шиа жив! Он должен выжить!

В завтрашней бойне погибнут люди, множество людей, что неизбежно в любой войне. Но эта война недоступна человеческому пониманию, война между смертными и тварями из другого мира. Как уничтожить Ведуна-Владыку, если его нельзя даже постичь? Только Алланон как будто до конца понимал природу этого злобного создания. Но где же друид теперь, когда он так нужен им?

На столе уже догорали свечи, в комнате сгущалась тьма, и пятеро защитников Тирзиса невольно понизили голоса, как будто ночь была спящим ребенком и громкие звуки могли неожиданно разбудить ее. В мирном уединении ночи, залитой лунным светом, вся жизнь, казалось, спокойно заснула, и эта война с неминуемой смертью и болью на мгновение обернулась лишь смутным, далеким воспоминанием давно ушедших лет. Но ужас войны вновь вернется с рассветом. Неизбежный, как тьма, посланная на мир Ведуном-Владыкой, медленно, неумолимо крадущаяся к ним с севера, чтобы погасить хрупкий огонь жизни.

Глава 30

Дождь закончился только на третий день погони за Олом Файном, и солнце вновь появилось в небе — мутный белесый шар. Его лучи с яростью раскаленной печи прожигали туманную тьму, оставшуюся после черной стены Ведуна-Владыки, и обрушивались на размокшую землю. Буря полностью изменила облик местности, дождь смыл все ориентиры. Куда ни глянь, все те же скалистые холмы и превращенные в грязное месиво долины — до самого горизонта.

Сначала возвращение солнца восприняли как добрый знак. Его жаркие лучи разогнали ненавистный сумрак, который, казалось, навечно окутал эту

пустынную землю; и пронзительный холод сменился приятным теплом. Однако уже через час стало жарко, и температура все поднималась. Над бурными реками, текущими в размытых дождем оврагах, стоял густой туман от быстро испаряющейся воды.

Жалкие растеньица, пробившиеся было благодаря живительной влаге, тут же увяли, задушенные липким жаром, что пропитал собою серый туман, не пропускающий к земле животворящие солнечные лучи. Влажная почва вновь обратилась в растрескавшуюся, затвердевшую глину. Громадные валуны впитали в себя обжигающий жар, будто железо среди раскаленных углей. Медленно, неумолимо эта заброшенная страна вновь становилась тем, чем была до грозы, — сухим, голым пластом запекшейся земли, безмолвной, безжизненной и непроходимой под пустым, безоблачным небом. Все неподвижно застыло, и только вечное равнодушное солнце совершало свои неизменные круги с востока на запад, обращая монотонные дни в года, а года — в века.

Три полусогнутые фигуры осторожно выползли из каменного убежища на вершине ничем не примечательного, похожего на сотни таких же холма. Они медленно потянулись и застыли, глядя на умирающую землю, на это необъятное кладбище из скалистых курганов, что укрывали в своих недрах останки тех, кто решился войти в запретное для живых царство. Глухое безмолвие сочилось сквозь серый туман, проникало в сознание путешественников, будто сама смерть предостерегала живых: здесь — мои владения. Пришельцы молча стояли, разглядывая пустоту. Дурные предчувствия зародились в их сердцах.

Наконец Шиа повернулся к своим спутникам. Панмон Крил выгнул спину и растирал руки, пытаясь размять онемевшие мышцы. Давно нечесаные волосы торчали во все стороны, лицо потемнело от трехдневной щетины. Разбойник выглядел измученным, но его глаза, встретив пытливый взгляд Шиа, вспыхнули тревожным огнем. Кельцет бесшумно поднялся на самую вершину холма и обозревал северный горизонт.

Почти трое суток просидели они, спрятавшись среди валунов, пока гроза бушевала по пустынным просторам Северной Земли. Погоню за Олом Файном и Мечом Шаннары пришлось отложить — друзья потеряли целых три дня, за это время дождь и ветер уничтожили все следы неуловимого гнома. Кельцет вернулся с вершины холма и что-то быстро показал рукой: он ничего не увидел.

Друзья не стали обсуждать, что делать дальше. Они уже все решили. Быстро собрав вещи, они направились по крутому северному склону вниз. Наверное, впервые Шиа и Панмон пришли к полному согласию. Поиски Меча Шаннары стали уже не просто делом уязвленного самолюбия. И даже не просто задачей отыскать волшебный талисман. Они стали опасной, неистовой охотой за единственным средством (хотя и сомнительным), которое поможет им остаться в живых в этой дикой стране.

Там впереди, прямо на севере, среди высоких черных вершин скрывалась цитадель Ведуна-Владыки. Позади лежала устрашающая стена тумана, отмечающая границы Царства Черепа. Чтобы выйти из этого мертвого края, им придется выбрать одну из двух дорог. Самым разумным решением, конечно, было бы вернуться в Южную Землю сквозь туманную тьму — эльфийские камни указали бы им дорогу, но тогда в призрачном мире узнают о том, где они находятся. Об этом еще в Кальхавене Алланон предупредил Шиа, а Шиа рассказал Панмону. Единственное, что может их защитить от Ведуна-Владыки, — это Меч Шаннары. Общий план был таким: найти талисман и как можно скорее убраться отсюда. Конечно, блестящим его не назовешь, однако при данных обстоятельствах им ничего больше не остается.

Идти было так же трудно, как и до грозы. Спотыкаясь на каждом шагу об острые камни и вздыбленные пласты земли, то и дело падая в грязь, друзья очень скоро перепачкались с головы до ног и насажали синяков. Пейзаж не менялся, поэтому было сложно сказать, сколько они уже прошли. Время тянулось мучительно медленно, путешественники так ничего и не обнаружили. От сырости и пота одежда промокла и отяжелела. Сняв и сложив плащи, они привязали их у себя за спиной. Искушение выкинуть эту дополнительную ношу было велико, однако ночью вновь станет холодно и плащи пригодятся.