Меч тамплиеров
Шрифт:
— Хорошо, Пэгги, — промурлыкал профессор.
— В чем проблема? — спросил Холлидей.
— Нужно специальное разрешение. Это закрытая военная зона. «Шайетет 13» 106 использует замок как учебный полигон.
— «Шайетет 13»? — удивилась журналистка.
— Израильский вариант «морских котиков», — пояснил подполковник.
— На самом деле, в точности наоборот, — возразил Вануну. — «Шайетет 13» создан раньше «котиков» в тысяча девятьсот сорок девятом году. Насколько я помню, «морских котиков» организовали в начале шестидесятых.
106
«Шайетет 13»,
— Вы там служили? — заинтересовался Холлидей.
— Я паршивый пловец, — усмехнулся профессор.
— А чем вы занимались три года?
— Три года? — вмешалась Пэгги, ничего не понимая в их быстрой перепалке.
— Воинская повинность, — сказал подполковник.
Он злился на себя. В особенности на собственную неприязнь к израильскому профессору, возникшую из-за его улыбочек.
— Немного больше, — покачал головой Вануну. — Восемь лет. Хель Модиин. АМАН. 107
107
АМАН — военная разведка Израиля, созданная в 1950 году на базе Департамента разведки Генерального штаба Армии обороны Израиля. В структуру АМАН входит: войсковая разведка — «Хель Модиин» и разведка сухопутных войск — «Модиин Саде».
— Армейская разведка, — уважительно произнес Холлидей. Наконец-то Раффи сумел произвести на него впечатление.
Профессор бросил на Джона пристальный взгляд и откинулся на спинку кресла.
— Вы много знаете о вооруженных силах, мистер Холлидей.
— Док Холлидей. И подполковник. Я преподаю военную историю в Вест-Пойнте.
— Тогда вы главнее меня, — снова усмехнулся профессор. — Я дослужился всего лишь до майора. — Он рассмеялся. — Может, нам стоит сравнить докторские дипломы? Посмотрим, кто раньше получил ученую степень.
— Думаю, не стоит, — покачал головой Холлидей. — Если вы служили в АМАН, то, возможно, смогли бы потянуть кое-какие ниточки, чтобы облегчить нам доступ в замок?
— Возможно, и мог бы… Если заглянуть в несколько кабинетов. Но как я объясню ваше желание попасть в Пелерин? Американские туристы ищут сокровище? — Он скривился. — Нет, в самом деле, Док? Боюсь, ничего не получится.
— Мы не ищем сокровища, — твердо сказала Пэгги.
— А что? Рыцари-тамплиеры, послание, закодированное в рукояти меча, монах-цистерцианец, а вокруг крутятся германские неонацисты… Стихотворение неясного содержания вместо карты… Кого вы предполагаете взять на главную роль? Николаса Кейджа или Харрисона Форда? Нет, я не знаю…
— Я согласен, история звучит несколько фантастично… — вздохнул Холлидей.
— Наверное, я должен был бы поинтересоваться подробностями, но не уверен, что хочу.
Подполковник задумался. В голосе профессора промелькнула нотка любопытства. Пока еще несмелая, но многообещающая. Осталось немного дожать, и здоровый интерес исследователя победит в душе Раффи все иные чувства.
— Ну, пожалуйста, помогите нам, — умоляюще произнесла Пэгги, стреляя в Вануну улыбкой, которая способна освещать темную комнату по меньшей мере неделю.
Это оказалось той самой соломинкой, что сломала спину верблюду.
— Хорошо, — кивнул профессор. — Я подумаю, чем вам помочь.
Два дня спустя они мчались под знойным израильским небом по автобану из Иерусалима в направлении Тель-Авива. «Шоссе № 1», как официально именовалась дорога, предназначалось для скоростного передвижения и позволяло попасть из одного города в другой всего лишь за час.
Вануну вел древнюю, местами ржавую «тойоту
108
Переворот Иммельмана, или иммельман, — фигура высшего пилотажа. Представляет собой половину восходящей петли, которая завершается в верхней точке поворотом на 180 градусов для выхода в обычный горизонтальный полет.
Обогнув Тель-Авив по объездной, израильский профессор свернул на старое разбитое четырехполосное шоссе, ведущее на север, в Хайфу. Его проложили вдоль древней прибрежной дороги пилигримов, которые проторили путь из Акры в Святой город.
Вдоль крутых склонов горного хребта Кармель с правой стороны и ровной зелени хлопковых полей по левую руку, в долине, что в незапамятные времена стала колыбелью финикийского государства, Вануну вел грохочущую колымагу еще три четверти часа. В конце концов они достигли развилки у города Атлит и повернули к морю. В нескольких милях севернее сквозь знойное марево виднелись предместья Хайфы, карабкающиеся на отроги Кармеля и охватывающие выгнутый, подобно ятагану, Хайфский залив.
Здесь дорога стала пустынной, и Холлидей почувствовал, что теряет ощущение времени. Куда девался двадцать первый век с его суетой, автомобилями и самолетами? Рыцари в сверкающих доспехах и белоснежных плащах ехали по тропе на огромных дестриерах. 109 Трепетали, играя с ветром, флажки на копьях. Паломники устало волочили ноги рядом с вьючными лошадьми, а лорды и леди скучали в ярко разрисованных крытых повозках. Взбитая тысячами копыт и подошв пыль висела в горячем воздухе, будто туман.
109
Дестриер — боевой конь рыцаря.
Железнодорожный переезд, который «тойота» с грохотом преодолела, прогнал наваждение. Вануну свернул на узкую грунтовку с глубокой колеей. Она змеилась между извилистым берегом моря и болотистой пустошью, где три скучающих фламинго вяло ковыряли клювами тину в поисках пропитания. Позади болота виднелся какой-то трубопровод, заканчивающийся серым промышленным зданием за бетонным забором.
Темные, дышащие холодом руины замка Пелерин выросли перед ними, словно осколок далекого прошлого. Остатки родового гнезда Келлерманов из окрестностей Фридрихсхафена по сравнению с ними выглядели крошечными.
Вануну притормозил на обочине, и они выбрались под палящее солнце. Для похода в развалины профессор облачился в старые, потертые штаны и футболку с надписью «Археологи роются в грязи», а Холлидей и Пэгги в джинсы и футболки «Не грусти, будь евреем», купленные накануне в мусульманском квартале Иерусалима. Головы защищали бейсболки с длинными козырьками и эмблемами Еврейского университета.
Прямо перед путешественниками выдавался в море небольшой скалистый мыс приблизительно три четверти мили длиной, а на нем высился замок, словно приземистый маяк на фоне сапфирно-синих средиземноморских волн.