Меч в рукаве
Шрифт:
– Действительно, иногда кажется, но тогда… – Мефодий замялся. – Но тогда я задаю себе вопрос: почему именно сейчас – в это время и в этом месте?
– Ну, так или иначе это когда-нибудь выяснится… Ладно, утомила я тебя своей болтовней, бери бокал! Давай теперь за тебя – мое невероятное спасение и… и очень интригующее знакомство…
Знакомство с Кимберли и впрямь выходило донельзя интригующим. После апробации содержимого второй бутылки Кимберли уже сидела, положив голову Мефодию на плечо, и шутливо сетовала на то, что бедной леди холодно и одиноко в этих мрачных казематах, и раз уж великодушный рыцарь пустил ее
Последняя треть содержимого бутылки была припасена на потом, поскольку и леди и рыцарь, между которыми внезапно обнаружилось так много общего, нашли себе более интересное занятие. Рыцарь, правда, предпочел и здесь остаться рыцарем и предусмотрительно завесил второй скатертью-простыней вход в свой «рыцарский замок»…
Самое грандиозное любовное потрясение Мефодия за всю его жизнь – богиня любви и красоты Афродита (второй пункт ее характеристики был не так давно тем же Мефодием сильно подпорчен) – было им в эту ночь окончательно забыто. Забыто, как и серые стены подвала, что окружали упавшую в объятия друг другу парочку…
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
ПО ЗАМЫСЛУ ТВОРЦА
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Мигель встал на ноги через десять дней. Недюжинный, закаленный столетиями службы, организм мастера справился-таки со свалившейся на него неприятностью, такой, как шесть продырявивших его пуль. Шли на поправку, к сожалению, не все – трое тяжелораненых Исполнителей скончались, так и не дождавшись известий от Совета смотрителей…
Первое время Мигель только ел. Его ослабленный ранениями организм поглощал пищу в таких количествах, от которых лопнул бы самый прожорливый тигр нью-йоркского зоопарка. Дон Торретти печально смотрел на убывающие запасы устриц, креветок, окороков, рябчиков и прочих деликатесов и утешался полученной от смотрителя Малкольма гарантией, что Совет возместит все с процентами, причем сделает это в любой указанной им валюте. А Мигель, похоже, вознамерился разорить Совет на довольно солидную сумму. Но тем не менее бледность с его лица сошла в первый же день, а болезненная худоба при таких темпах питания продержалась не более трех.
Дабы сохранить солидность, мастер отказался от участия в ремонтных работах. Заложив руки за спину, он с видом прораба прохаживался меж суетившихся проверенных и новичков и то и дело давал советы, по большей части абсолютно бестолковые. Заверения Мигеля в том, что ссылка на «подготовку отопительного сезона»
Естественно, разыгравшийся в эти дни бурный роман между Мефодием и его новой подругой из шестьдесят первого сектора не остался не замеченным ни для покинувшего «больничную койку» Мигеля, ни для прочих Исполнителей, ни тем более для всевидящих и всезнающих смотрителей. И если вторые и третьи предпочитали деликатно этого не замечать, то Мигель пройти мимо такого вопиющего факта неуставных взаимоотношений был попросту не в состоянии.
– Я так и знал! – заявил он, заглянув как-то вечером в огороженный ящиками отсек, где с недавних пор обитали Мефодий и Кимберли. – Чутье меня опять не обмануло! Я как вашу парочку в первый раз увидел, так сразу и понял – эти двое просто друзьями не останутся.
– Заходи, – пригласил наставника Мефодий. – Мы тут ужин готовим. Есть хочешь?
– Хочу, – признался Мигель, – потому, пожалуй, зайду на стаканчик «Дом Периньон» и на ломтик… что там у вас?.. На ломтик осетрины.
Мефодий сбегал в посудомоечную за третьим бокалом и столовым прибором.
– Вот смотрю я на вас, влюбленная молодежь, и вспоминаю годы, когда… – начал было Мигель, осторожно усаживаясь с тарелкой и бокалом на перевернутый ящик; раненая нога у него сгибалась плохо, и это доставляло Мигелю массу неудобств.
– Началось! – умоляюще закатил глаза Мефодий. – «…Когда придворные красавицы присылали мне записки, пропитанные духами, а сам я крутил роман с фрейлиной Луизой при дворе Филиппа Анжуйского…»
– Я тебе уже рассказывал эту историю? – удивленно вскинул брови Мигель.
– И не один раз! – подтвердил Мефодий. – Только фрейлину почему-то зовут то Луиза, то София.
– Луиза, София… – отмахнулся Мигель. – Какая теперь разница! Дело не в этом, а в том… Ну вот, сбил меня с мысли! – И Мигель с показной обидой залпом осушил бокал шампанского, после чего пристально посмотрел на пустой бокал и произнес: – Нет, останусь, пожалуй, на два стаканчика «Дом Периньон» и на два ломтика осетрины…
Кимберли с очаровательной улыбкой налила гостю еще одну порцию. Мигель улыбнулся ей в ответ:
– Сеньорита, клянусь, не будь ваше сердце занято, я бы уже валялся у ваших ног!.. Простите за нескромный вопрос: а между вами это серьезно или так, на время каникул?
– Время покажет, – уклончиво ответила Кимберли и покосилась на Мефодия – этот вопрос они друг другу еще не задавали, просто наслаждались общением, не делая никаких прогнозов на будущее.
– Наш новый Глава Совета всегда поощряет тех, у кого это серьезно! – заметил Мигель. – Знавал я одну парочку, когда только-только в пятьдесят пятый перевелся…
В «дверь» отсека заглянул Энтони:
– А, вот вы где попрятались!..
– Стучаться надо, когда в приличные дома заходите! – сделал ему замечание Мигель.
Энтони не обратил на Мигеля никакого внимания.
– Быстрее в обеденный зал! – распорядился он. – Прибыл связной от Совета.
Связным оказался смотритель Иошида. Исполнители собрались в главном зале и расселись на резных стульях, которые в «мирное время» принимали почетных посетителей этого гостеприимного заведения. Смотрители разместились вместе со всеми, поскольку организовывать президиум на подпольном собрании было излишней роскошью.