Меч Владигора

Бутяков Леонид

— Порода у них такая, сынок… Впрочем, суть не только в звериной породе Волчьего Братства. Они продолжают главное дело Злыдня — сеют черные семена по всему Поднебесному миру. Взлелеять кровавые всходы, разорить Синегорье и другие мирные княжества, перенести свой каменный престол из Царства Мрака в Светлое Поднебесье, а затем уж, земной кровью упившись, с великими небожителями сразиться, — ради исполнения сего изуверского замысла Триглав, он же Злыдень, никого и ничто не пощадит. Ну а исполнители злой воли

всегда были и будут под стать своему Господину.

Чародей, тяжко вздохнув, поднялся с медвежьей шкуры, на которой сидел во время разговора с князем, и отодвинул ее в сторону. Под шкурой оказалась каменная плита с массивным железным кольцом посредине.

— Не растерял еще молодецкую силу, в княжеских палатах прохлаждаясь? Давай-ка проверим — потяни за колечко.

Расправив плечи, Владигор взялся было одной рукой за кольцо, но быстро понял, что придется изрядно попотеть. Ухватился сподручнее, напряг мышцы, даже лицом побагровел от напряжения. И камень поддался, сдвинулся с места, открывая узкий и темный колодец.

— Лестницы здесь не видать, а веревки у нас нет, — озабоченно сказал Владигор.

— Обойдемся и без веревки, — ответил Белун. — Нам все это купеческое богатство сейчас ни к чему. Лишь одна вещица тебе понадобится. Но, если я не ошибаюсь, мы и так ее достанем.

Чародей распростер ладони над черной дырой, негромко произнес заклинание. В глубине колодца послышался железный скрежет, словно кто-то медленно приоткрывал крышку старинного сундука, петли которого давно проржавели. Зазвенели монеты, зашуршали невидимые ткани, лязгнуло оружие. Вдруг из колодца прямо старику в руки выплыл тяжелый серебряный браслет.

Белун удовлетворенно кивнул:

— Нет, я не ошибся.

Пока Владигор задвигал на место каменную плиту, чародей, поднеся браслет к огню, внимательно рассматривал его узор и тайные знаки.

— Вот еще одна причина, заставляющая Патолуса направлять в здешние края разбойные отряды. Жрецам Волчьего Братства очень нужен сей браслет. Купец ничего не знал о его волшебной силе, иначе бы вряд ли оставил среди прочего товара. Точно такой же носит на правом запястье Патолус.

— В чем же сила браслета? — спросил Владигор. — И зачем Патолусу второй нужен, если таким же владеет?

— Браслеты Власти полноценную мощь обретают лишь в паре. Один, который сейчас у верховного жреца, дает своему владельцу власть над мрачной стороной человеческого естества. С его помощью любого можно принудить к убийствам, обману, грабежам, насилию. При этом человек не будет осознавать своей низости, его совесть ничем не отяготится. Второй Браслет властвует над светлой сущностью. А ведь она, как правило, в людях сильнее. Следовательно, владеющий вторым Браслетом способен противопоставить свет мраку и освободить одурманенных рабов Братства от гнета злой воли.

— Прости,

Учитель, но разве Патолусу мало того, что он властвует над низменным, превращая людей в покорных рабов-убийц?

— Раньше ему этого было достаточно. Однако невозможно постоянно удерживать человеческий дух под гнетущим давлением мрака. В конце концов раб не выдерживает своей раздвоенности и сходит с ума. Заполучив второй Браслет, Патолус обретет возможность управлять всеми гранями сознания — и мрачными, и светлыми, окончательно поработив свое тайное и, к сожалению, многочисленное воинство.

— Ясно, — сказал Владигор, принимая серебряный браслет из рук Белуна и надевая его на левое запястье. — Значит, мне предстоит схватка с Волчьим Братством, которое охотится и за моей головой, и за Браслетом Власти. Что ж, чем скорее — тем лучше. Патолус и его прислужники сполна заплатят за свои бесчинства.

— Нет, князь, — старик отрицательно покачал головой. — С этим придется повременить.

Владигор удивленно вскинул брови. Но задать чародею вопрос не успел — в пещеру вошел Филимон.

— В лагере что-то стряслось, — обеспокоенно проговорил он. — Ждан сигнал подает, просит срочно возвращаться.

— Хорошо, идите, — сказал чародей. — Я буду здесь до рассвета. Мы еще не закончили нашу беседу…

Первая мысль Владигора была — сбежавшие борейцы привели подмогу и напали на спящий лагерь. Однако в ночи не слышалось ни боевых криков, ни звона оружия. Что же могло случиться?

Ждан встретил их на морском берегу. В лунном свете Владигор разглядел тревогу на его лице и темное пятно крови, расплывшееся по рубахе. Выходит, все-таки нападение? Князь быстро шагнул к своему верному сотнику:

— Сильно ранен? Стрелой или мечом? Тебя уже перевязали?

— Это не моя кровь. — Ждан успокаивающе поднял руку. — В лагере все тихо, князь. Через караулы мышь не проскользнет. Другая беда у нас… Даньша приполз — окровавленный, чуть живой. До утра вряд ли протянет… С тобой говорить хочет.

Когда они торопливо подошли к лагерному костру, старый охотник еще дышал. Раны его были столь ужасны, что никто не понимал — как смог он дойти до своих без чужой помощи? Видать, сами боги его вели.

Полоски льняной ткани, которыми дружинники перевязали левую руку и грудь охотника, почернели от крови. Обрубок правой руки стягивал ременный жгут. Лицо наискось пересекали две рваные борозды, словно какой-то крупный зверь прошелся по нему своими клыками. Между ребер торчал обломок борейской стрелы.

— Я не стал ее вырезать, — пояснил Ждан. — Он не выдержит.

Владигор молча кивнул и, опустившись на колени, коснулся ладонью горячего лба Даньши. Тот медленно открыл глаза.

— Прости, князь… Не осилил волчару…