Меч
Шрифт:
В какой-то момент я ощутила, как он отпускает ту стену между нами.
Его боль затопила мой свет.
Меня окутала печаль, интенсивная уязвимость — а также волна злости, боли и страха, которая заставила меня вскрикнуть ещё громче. Я ощущала в этом отчаяние, желание взломать меня, и я открыла свой свет ещё сильнее, пытаясь помочь ему, пока он не потерял контроль. Удерживая меня неподвижно, он принялся вдалбливаться в меня ещё грубее и гортанно стонал при каждом толчке.
Я кончила так, что едва не потеряла сознание, смутно ощущая, что он тоже дошёл
В этот раз, после того как мы закончили, мне понадобилось больше времени, чтобы суметь вновь нормально видеть. Когда перед глазами, наконец, прояснилось, я осознала, что мёртвой хваткой вцепилась в его волосы и плечо и обхватила его ногами. Я едва могла дышать. Я лежала на спине, задыхаясь влажным душным воздухом, и чувствовала себя так, будто сбросила пару килограмм только с потом.
Когда я подняла на него взгляд, Ревик улыбался.
Он наблюдал, как я прихожу в себя. Его волосы прилипли к шее. Его глаза остекленели, сделались почти прозрачными, но я вновь видела там его. Я видела знакомого мне Ревика, ощущала его в его свете. Пока я успокаивалась, он ласкал мою щеку пальцами, и в его глазах я увидела взгляд, который вызвал боль в моей груди, который я уже давным-давно не видела у него.
— Ты этого хотела? — спросил Ревик.
Я кивнула, крепче сжимая его волосы. Боль всё ещё мерцала в моем свете. Я старалась контролировать это, ощущая его реакцию, и его свет начал отступать. Наблюдая, как это присутствие растворяется, исчезает за другими масками, я ощутила иррациональный страх. Это едва не заставило меня выложить ему всё как на духу.
Но я подавила это желание.
Он вновь сделался тихим со мной, по крайней мере, на те несколько минут.
Он соскользнул с меня и сел. Протяжно выдохнув, он прислонился затылком к стене сауны и закрыл глаза.
— Элисон. Ты меня в гроб загонишь.
Я забралась к нему на колени и принялась целовать в губы.
— Это благодарность? — Ревик улыбнулся.
Я рассмеялась.
— Да.
— Хочешь ощутить член больше моего? — спросил он, вскидывая бровь.
Снова расхохотавшись, я подвинулась ближе на его коленях и обвила руками его шею.
— Нет. А ты что скажешь? — поинтересовалась я. — Я нормально справилась? Хоть немного похоже на то, как это делают профессионалки? Или мне всё ещё надо поработать над моей техникой?
В его глазах проступила лёгкая боль.
Прежде чем я успела пожалеть о своих словах, он стиснул мои волосы и притянул к себе, чтобы поцеловать в губы. Через несколько секунд он принялся целовать меня ещё крепче, позволяя своему свету посерьёзнеть и послать мне образы, насколько ему понравилось. Тихонько застонав, он позволил своей боли полыхнуть в ответ на воспоминания, а также показал в ярких деталях, как он намеревался вернуть услугу позже, в комнате.
Он всё ещё был открыт намного сильнее, чем раньше, и мне приходилось бороться со своим светом, чтобы не вплестись в него.
— Серьёзно? — переспросила я, прервав поцелуй, когда мельком заметила одну из его мыслей. — Зачем? Ты
— Я хочу, чтобы мои руки оставались свободными, — пробормотал он. — Это эстетика, Элли.
— Эстетика, — я улыбнулась. — Понятно. То есть, привязать меня к твоей кровати — это не проявление твоей помешанности на контроле. Это ты выражаешь себя как художник.
— Да, — сказал он, улыбаясь.
Ревик вновь поцеловал меня, вкладывая свет в свой язык, затем встал и помог мне тоже подняться на ноги.
— Я в обморок хлопнусь, если мы тут останемся, — сказал он.
— Плавки не забудь, — сказала я, сопровождая слова жестом.
Посмотрев вниз и словно вспомнив, Ревик пожал плечами и улыбнулся.
— Они все видели члены видящих. И задницы белых мужчин.
Я прикусила губу, но не перестала улыбаться.
— Правда? — отозвалась я, приподнимая верх своего бикини. — Тогда, наверное, для меня тоже нет разницы. Они все видели сиськи видящих. И другие части женского тела, держу пари. Ну, то есть, Врегу сколько, пара сотен лет минимум?
Когда я потянулась к ручке кедровой двери, Ревик схватил меня за талию.
— Если пойдёшь туда в таком виде, ты учинишь настоящий мятеж, — сказал он, целуя меня в горло. Его ладони сжались, ближе притягивая меня к нему. — Будь лапонькой, жена. Не пугай меня.
Я улыбнулась, но уловила в его голосе серьёзные нотки. Открыв свой свет, я заверила его долгим импульсом тепла, приласкав его лицо. Я позволила ему ощутить свою серьёзность и укол ревности, заставивший меня изначально поднять эту тему. Почувствовав, как он расслабляется, я стала гладить его по рукам, ощущая, как его ладони крепче сжимаются на моем теле.
Улыбнувшись, я чмокнула его в грудь.
— Ладно, — отпустив его, я заново завязала на себе верх бикини и вздохнула с притворной обречённостью. — Значит, одеваемся.
Когда мы вывалились из сауны с облаком пара, одетые хотя бы в то же, в чем зашли, Врег и Гаренше громко расхохотались и засвистели. Я посмотрела по сторонам и увидела, что к ним у бассейна присоединилась минимум дюжина других разведчиков, которые теперь или сидели на краю, или нежились в воде.
— Очень деликатно, — крикнул Гаренше, сложив ладони рупором у рта. — Кажется, я сосчитал оргазмы твоей жены, Ненз.
Врег заржал ещё громче, хлопнув Гаренше по плечу.
— Оставь оргазмы его жены в покое, — пожурил он.
Покраснев и слегка сгорая от стыда, я посмотрела на Ревика, который тоже улыбнулся немного натянуто и поцеловал меня в щеку. Его руки обвились вокруг меня, и я ощутила сильный собственнический импульс в том, как он прижал меня к себе.
Однако я всё равно понимала, что подслушивание беспокоило меня намного сильнее, чем его.
Его воспитывали как видящего, более-менее, а видящие явно более склонны к эксгибиционизму, чем я, воспитанная человеческими родителями в Сан-Франциско. Думаю, я убедила себя, что Врег и Гаренше уйдут, как только мы начнём шуметь. Я забыла, что они видящие, а не люди.