Меченосец
Шрифт:
— Это Маноло Бельфильо, — представил незнакомца Алер. — Он живет при Оке. Только он способен управлять им. Присматривает теперь за Западом. Маноло, новости есть?
— Ничего хорошего, ваша светлость, ничего. Шестая бригада перешла, да, перешла. Остались только имперская и девятая, да, девятая.
Бельфильо, первый древний старик, увиденный Готфридом в Вентимилье, трясся в инвалидной коляске.
— Значит, западного фронта больше нет. Полагаю, Трака и Маркаги отошли?
— Да, ваша светлость.
—
Вентимильская армия была устройством странным и разнородным. Благородные фамилии и торговые гильдии держали свои отряды, неотличимые от имперских, но верные лишь своим хозяевам. Знать и купцы воевали на свой страх и риск. Если же в борьбу вступало государство, оно призывало и частные соединения. Кроме того, существовали бригады наемников, собираемые проходимцами среди свободных крестьян, — подобные ополчения составили большинство нынешнего войска. Они разбежались первыми.
По сути, западная кампания была дурной затеей миньяка, авантюрой человека, носящего корону. Алер действовал не как император, а как бродячий атаман разбойников.
— Подумать только, а Рогала вещал про вентимильское единоначалие, — пробормотал Готфрид.
— Что дома делается? — спросил миньяк у Бельфильо.
— Корихи отозвали своих командиров, да, командиров. Они знают, что такое Нерода, хотя и согласны с ней, да, с ней.
— А дезертиры из бригад? Вернулся кто-нибудь?
— Мало, ваша светлость, да, мало. Большей частью чиновники да отцы семейств, для кого дом важней добычи, да, добычи.
— Значит, вентимильцы пойдут на вентимильцев. Проклятье! И о чем корихи думают?
— Людей на новый поход не дадут. Однако и мешать не станут, и бунт не поддержат. Говорят, запретить надо ополчения, да, ополчения.
— Они всегда говорят. И всегда не прочь нанять пару лишних мечей. Можешь различить, к чему они более склонны?
— Нет, ваша милость. Они ждут, куда ветер подует, да, ветер подует.
— Как он это все знает? — вклинился Готфрид. — Я никакого мистического Ока не вижу.
— Оно вокруг тебя. Оно — сама комната.
— Здесь необычно. — Юноша огляделся. — Но не сказать, чтоб уж очень.
— Я и забыл, что ты можешь не заметить странностей. Нужно иметь разум Маноло, чтобы увидеть. Но старик — уникум. Думаешь, сверхспособности сделали его сильнее? Нет, не его. Они дали мне корону. Бельфильо — чудо, мои враги отдадут все за его смерть. А он — всего лишь раб.
Но разве невольников власть и могущество искушают слабее, чем господ? Ах да, конечно, у миньяка же диадема, способная прочесть мысли любого смертного.
— Что привело тебя сюда? — спросил Алер.
—
— А, непреодолимая воля Зухры. Хочешь еще посмотреть на Анзорг? Увидишь, как слаб одиночка, сколь тщетны его усилия.
Готфрид начал подозревать, что миньяк, вдруг обеспокоившись, захотел увести его от Ока. Но как сломать этот удивительный инструмент? Разве что убив старика?
— А почему ты здесь? — спросил юноша чуть погодя. — Тебе ж армию нужно усмирять.
— Пока дезертиров можно списать в расход. Помаются без припасов, денег, вестей из дому и, глядишь, поумнеют. Но в чем-то ты прав. Отсиживаться здесь я не могу. Рано или поздно Нерода повернет на восток. Наверное, когда победит графа Кунео — на волне упоения победой.
— Но это объясняет лишь, почему ты не там, а не то, почему ты здесь.
— Может, на то воля Хучайна? Думаю, Великие захотели сделать нас союзниками.
Странно, Готфрид почти не удивился. Может быть, так и есть. Но перед глазами тут же встал Касалиф. Зверства там чинили тоалы, однако приказы отдавал миньяк!
— Я понимаю, — сказал Алер. — Наше перемирие кажется смешным. Мы враги. Я уничтожил все, что тебе дорого, переманил сестру и обрек ее на смерть. Ты же, убив Анье, растоптал легенду о моей непобедимости. Мой трон пошатнулся. Теперь память о поражении при Катише можно стереть лишь вместе со всей Вентимильей. Именно ты украл у меня шанс завладеть всеми четырьмя Силами, пока те не пробудились окончательно. Сейчас со мной Хучайн, Бачеста и Улалия, и если б не злое невезенье, рядом была бы и Зухра. Воистину все людские потуги на величие и власть — тщета. Подумай, Меченосец, какое из двух зол выбрать.
Карты раскрыты, альтернатива ясна: или объединиться против темной колдуньи со старым врагом, или идти на Невенку Нероду одному. Скверный, опасный выбор — как и все с тех времен, когда превратился в воина. О этот безумный мир — ворох серого! Ни черного, ни белого, ни добра, ни зла — кругом полуправда, полусовесть.
— Ты убедил рассудок, но не сердце, — сказал Готфрид.
— Я знаю, меня мучат те же противоречия. Но пусть разум хоть на время возьмет верх над чувствами.
Готфрид вдруг узнал узор камня на стене.
— Возвращаемся наверх?
Алер кивнул.
— Если мы теперь союзники, нужно торопиться. Тоал, что поджидает нас, сразу все поймет и на месте сидеть не останется. Лучше нам быть рядом, чтобы остановить его.
Миньяк, хотя и безжалостен, все же человек. Нерода — лютая нежить, тварь, вставшая из могилы, чтобы мучить живых. Выбор очевиден. С другой стороны, даже если Алер не лжет, вдруг их союз — попросту хитрый маневр?
— Почему я должен верить тебе?