Мечи Дня и Ночи
Шрифт:
— Я предлагал. Но он, было бы вам известно, путешествует теперь вместе с большущей стаей беглых джиамадов. Называет их своими ребятами. Я сказал, что в нашу работу входит их истреблять, а он мне знаете что ответил? Я сам, говорит, тебе сердце вырежу, если вы вздумаете на них напасть. Что вы на это скажете?
— Ставут так сказал? Мы говорим об одном и том же парне? Маленький такой, ездит на пароконной повозке и боится джиамадов, как огня?
— Он и есть. Только теперь он их не боится. Этих зверей с ним около полусотни. Он сказал, что научил их охотиться.
Алагир
— Чего вы смеетесь? — сердито спросил Гильден.
— Славная шутка, Гил. И ты хорошо ее продал. Не знал, что ты можешь быть таким остряком. Так где же он? Едет за тобой следом?
— Ничего себе шутки! У него одежда вся загваздана кровью. А его фуру возят двое зверей — и только попробуйте опять засмеяться. Это все правда. Что делать-то будем? Насчет джиков нам дан ясный приказ.
— Наши приказы, Гил, больше не имеют силы. С тех пор, как мы нашли Доспехи.
— Не годится, чтобы эти звери гуляли на воле. Ставут, сдается мне, умом тронулся. Они сожрут его, как только проголодаются.
— Я этих тварей ненавижу не меньше твоего, Гил, но при тебе они вроде бы на него не покушались. Что он еще говорил?
— Сказал, что с юга идет многотысячное войско. Похоже, что близится решающее сражение.
— Найдем коня и сразу двинем на север.
— Как скажете, — угрюмо проронил Гильден.
Они ехали еще около часа и увидели небольшую долину, а в ней белого коня. На нем сидел человек. У Алагира дух захватило от этого зрелища. Чудо-конь скакал во всю прыть, пытаясь сбросить всадника, но тот предугадывал все его уловки. Когда он спрыгнул с падающего коня и тут же снова вскочил в седло, Алагир едва не захлопал в ладоши. Весь отряд, затаив дыхание, наблюдал за поединком, где схлестнулись две воли. Наконец конь признал, что нашла коса на камень. Всадник то сдерживал его, то пускал вскачь, то заставлял поворачивать. В какой-то миг он поднял глаза, увидел Легендарных и направил коня прямо к ним. Алагир, не отрываясь, смотрел на его чеканное лицо с ярко-голубыми глазами. Присутствие конных солдат незнакомца, похоже, ничуть не смутило. Алагир выехал ему навстречу.
— Спасибо, что нашел моего коня.
— Он не твой. — В словах незнакомца не было ни злобы, ни вызова — он просто говорил то, что есть.
— Из чего ты так заключаешь?
— У вас у всех седла одинаковые, — он с улыбкой кивнул на Легендарных, — одинаковые стремена, одинаковые рога, на которые вы вешаете свои луки. На этом седле ничего похожего нет. Зато на нем была кровь — значит, всадник скорее всего убит.
— Верное рассуждение, — признал Алагир. — Этот конь мой по праву победителя, поскольку всадника убил я.
— Вот как. Любопытная ситуация. Не хочешь ли победить и меня заодно?
— По-твоему, нам это не под силу?
— Дурак бы я был, думая, что смогу побить сорок человек разом. В конце концов они, конечно, одержат победу и заберут коня. Но тебя, — голос незнакомца стал жестким, — среди победителей не будет. Как и тех двоих, что рядом с тобой. Не уверен, скольких еще мне удастся увести
— Итак, нам все-таки следует попытаться? — со смехом спросил Алагир.
— Зависит от того, как сильно он тебе нужен.
К ним подошли еще двое — ослепительно красивая девушка с гнутым луком и громадный чернобородый воин с большим топором.
— Стойте на месте, — сказал им всадник, — и не делайте ничего.
Алагир, во все глаза глядя на девушку и на ее лук, спросил:
— Вы — Аскари?
— Да, а ты почем знаешь?
— Я сам выбирал этот лук по просьбе Ставута. Вам в подарок.
— Так ты Алагир?
— Он самый, прекрасная дама, — с низким поклоном ответил он.
Она рассмеялась.
— Ставут говорил, что ты горбатый урод и у тебя не осталось ни единого зуба.
— Видите этот топор? — спросил, подъехав к Алагиру, Гильден.
Капитан перевел взгляд на оружие в руках силача и на мгновение онемел, а потом спросил:
— На топорище есть руны?
— Есть, серебряные.
— Можно мне посмотреть?
— Сначала сойди с коня, — сказал бородатый. — Конному я свое оружие в руки не дам.
Алагир спешился, а воин повернул рукоять топора так, чтобы видны были руны.
— Там написано то, что я думаю? — спросил Гильден.
— Да. — Алагир вернулся в седло и сказал человеку с голубыми глазами: — Нынче день неожиданностей. Не будешь ли ты столь любезен показать мне оружие, которым собирался отстаивать свое право на владение этим конем?
Всадник сделал быстрое движение, и в руках у него сверкнули два меча — один золотой, другой серебряный, как луна.
— Мечи Дня и Ночи, — сказал Алагир. — Мы пойдем за тобой, куда ты нас поведешь.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Аскари, мучимая головной болью, мало что понимала из разговора между Скилганноном и кавалеристами. Речь в основном шла о дренайской истории, преданиях и пророчествах. Ей стало еще скучнее, когда Алагир принес начищенный до блеска бронзовый шлем и показал его Скилганнону. Доспехи не вызывали в ней интереса. Харад начинал злиться из-за того, что все солдаты непременно хотели потрогать рукоять Снаги.
Аскари, окончательно выйдя из терпения, сказала юнцу, пожиравшему Снагу глазами:
— Это топор, а не священная реликвия.
— Всем топорам топор, — ответил тот с трепетом.
— Ну, посмотрел, а теперь оставь нас в покое, — буркнул Харад. Разговор тем временем перешел к более свежим событиям, и кто-то упомянул имя Ставута. Купец, по словам седого ветерана, приручил целую ораву джиамадов. Аскари слушала, не веря своим ушам. Ставут, который боялся волков и ночных звуков, водит стаю чудовищ? Нет, тут какая-то ошибка. Он должен был проводить ее односельчан в безопасное место. Вступив в разговор, она стала расспрашивать старого солдата. Он рассказал ей о том, что видел, присовокупив рассказ Ставута о расправе над солдатами, убившими его подопечных.