Мечи и темная магия
Шрифт:
— Да у нас попутчица! — усмехнулась Визер. — Глазам своим не верю.
Флапп открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут вдруг заметил отблеск стали на тропе, по которой они вчера спустились в долину.
— Капитан! Я видел отсвет солнца на оружии! На середине спуска с перевала!
Нахмурившись, всадники напряженно вгляделись в даль.
— Вон там! Видите?
Взгляд Скинт наполнился неподдельным страхом.
— Он все еще преследует нас! Скачите! Чтобы спасти наши жизни, поторопитесь!
ГЛЕН КУК
Стремнина
Из летописей Черного Отряда
(перевод В. Пузия)
Глен Кук родился в Северной Калифорнии. Он служил в ВМФ США, и этот опыт сильно повлиял на его творчество. Позднее Кук учился в университете Миссури и на писательских курсах мастерской «Кларион». Его первый роман «Наследники Вавилона» («The Heirs of Babylon») был выпущен в 1972 году, за ним последовали многочисленные книги в жанрах фэнтези и научной фантастики, в том числе серия юмористического фэнтези «Приключения Гарретта» («Garrett PI»). Однако самая важная его работа — серия романов о Черном Отряде;[1] книги его успешно продаются на протяжении нескольких десятилетий и стали новым словом жанра. В настоящее время Кук живет в Сент-Луисе и полностью посвятил жизнь писательству.
Мы играли в тонк. Одноглазый был не в духе — он проигрывал. Обычное дело, если не считать того, что никто не пытался нас убить.
Ильмо раскидал карты. Одноглазый взвизгнул. Я глянул на свои:
— Еще одна раздача настолько никакая, что даже неудачной ее не назовешь.
Масло сказал:
— Ну и брехло же ты, Каркун. Ты выиграл шесть из последних десяти.
— И каждый раз жаловался на раздачу, — добавил Ильмо.
— Так ведь есть на что.
На этот раз тоже. У меня не было парных. У меня не было младших козырей и только одна фигура. Две общей масти: семерка да валет бубей. И у меня не было в запасе нескольких лет для того, чтобы собрать этот стрит.
Так или иначе, все мы знали, что у Одноглазого одна из его редких удачных партий.
— Стало быть, надо нам назначить тебя бессменным банкометом.
Я сделал ставку. Прикупил, снес и, мельком глянув, сразу же сбросил карты.
Одноглазый раскрылся с десятью. Самой крупной была тройка. Его складчатое старое черное лицо расколола усмешка, лишенная изрядного количества зубов. Он сорвал куш.
Ильмо вопросил:
— А не мухлеж?
Зрителей было человек шесть. Сегодня «Темная лошадь» осталась в нашем распоряжении. Это был питейный зал Черного Отряда в Алоэ. Владелец Маркеб Зураб пребывал в смешанных чувствах. Мы не те парни, которых он очень уж хотел бы видеть в своей таверне, но, благодаря тому что мы ошивались здесь, его бизнес процветал.
Обвинять Одноглазого никто не стал. Гоблин, восседавший на соседнем столе, напомнил Ильмо:
— Ты сдавал.
— Угу.
Одноглазый был известным жуликом. Сложно смухлевать в игре столь безыскусной, как тонк, но… Это же Одноглазый.
— Везет в картах, не везет в любви, —
Гоблин крякнул:
— Лучше найми себе телохранителей. Женщины будут сносить двери с петель, пытаясь тебя заполучить.
Гоблиновы шпильки обычно Одноглазого заводят. У него вообще самообладание висит на волоске, задень — пойдет вразнос. Мы ждали. Одноглазый только ухмыльнулся и сказал Маслу:
— Сдавай, неудачник. И сообрази партию наподобие той, которую только что устроил мне Ильмо.
Гоблин сказал кое-что о Миссис Рукс, единственной госпоже удаче в жизни Одноглазого.
Одноглазый продолжал игнорировать подколки.
Я начал беспокоиться.
Маслова раздача не помогла.
Одноглазый сказал:
— Вы не в курсе, как это мы, куда бы ни явились, ухитряемся наткнуться на какие-нибудь странные обычаи?
Ильмо уставился в свои карты так, словно готов был их продырявить. Он хрюкнул. Масло разложил и переложил свои пять — это означало сдачу настолько скверную, что он не знал, как с ней играть. Одноглазый не визжал, но оскалился. Мы были на пороге новой эры, когда он мог выиграть два круга подряд.
Все посмотрели на Гоблина. Гоблин сказал:
— Сдавал Масло.
Кто-то из зрителей предположил:
— Может, он заколдовал карты.
Одноглазый все это пропустил мимо ушей:
— У здешних самый странный обычай вот какой: когда девушка теряет девственность, она удаляет волосы со всего тела.
Масло воскликнул:
— Это самая второсортная хрень, которую я когда-либо слышал. Мы здесь около трех месяцев, и я еще не видел ни одной лысой женщины.
Все замерли, в том числе и сгребавший свой выигрыш Одноглазый.
— Чего? — спросил Масло.
Насчет Масла всегда были сомнения.
Остальные время от времени тратили монетку-другую, чтобы поразвлечься с дамами, профессионально трудившимися в сфере «обслуживания». Хотя тема никогда прежде не всплывала, мне еще ни разу не доводилось видеть «бородку» ниже декольте.
— Ага, рассказывай, — хмыкнул Ильмо. — А я-то считал, мне подфартило, раз я не видел того, что там должно быть.
Я заметил:
— Думаю, это у них такой способ предохраняться от мандавошек.
— Нет. Все связано с их странной религией.
Гоблин пробормотал:
— Каков оксюморон.
Одноглазый запнулся.
Лягушачье лицо Гоблина растянулось в широченной улыбке.
— Я не имел в виду тебя, сморчок. Ты просто нормальный идиот. Я говорил о попытке скрестить слова «странная» и «религия».
— Э, да вы, ребята, пытаетесь сглазить мою удачу!
— Конечно, — сказал Ильмо. — Болтовня о кисках всегда срабатывает. Расскажи мне об этих лысых губках.
Одноглазый подвинул к себе выигрыш. Он был сбит с толку таким пренебрежением к его успеху. Он выиграл такую кучу денег, что это стало бы для парней поводом убить пару недель, обсуждая, как ему такое удалось, — а никого это, похоже, не волнует.