Мечи Красного Братства
Шрифт:
Однако в этот миг с корабля донесся звук рога. На носу появился отчаянно жестикулировавший матрос.
Гарстон, услышав звук рога, бросил таран и обернулся. По его лицу катился пот.
— Погодите! — прокричал он своим товарищам. — Остановитесь! Слушайте!
В наступившей внезапно тишине опять прозвучал рог, и стал слышен голос, кричавший что-то неясное.
Однако Гарстон все прекрасно понял и твердым голосом отдал команду. Пираты бросили таран, и огромный щит отвалился от ворот.
— Посмотрите! —
— Боюсь, что нет, — растерянно пробормотала Франсуаза. — Посмотри-ка. Смотрите! — крикнула она, раздвинув шторы и показывая рукой на море.
Защитники форта услышали ее возглас, и все как один повернули головы туда, куда показывала девушка. В изумлении все увидели второй корабль. Он огибал южный мыс, и на его мачте развевался французский флаг.
Пираты добрались до своего судна и быстро подняли якорь. Прежде чем новый корабль дошел до середины залива, «Боевой Ястреб» уже скрылся за северным мысом.
3
— Все за мной, быстро! — приказал граф, отпирая ворота. — Этот щит надо разобрать, прежде чем они подойдут!
— Но это же французский корабль! — возразил Гайо.
— Делайте, что я приказываю! — зарычал Генри. — Кто вам сказал, что все мои недруги иностранцы? Вперед, собаки, и быстро разберите щит!
За ворота выбежали десятка три людей. Они уже чувствовали некую опасность, исходящую от незнакомого корабля, и в их действиях были паника и спешка. Те, кто оставался в крепости, слышали, как трещит дерево под их топорами. Вскоре все вернулись в форт. Как раз в это время французское судно бросило якорь именно там, где только что стоял «Боевой Ястреб».
— Зачем граф запирает ворота? — спросила Тина. — Или он думает, что на этом корабле может оказаться человек, которого он боится?
— Что ты такое говоришь, Тина? — Франсуаза попыталась придать своему голосу достаточно строгости. Граф никогда не рассказывал ей ничего о своем добровольном изгнании. Не могла она и сказать, что он склонен бежать от своих врагов, хотя их было множество. Однако странная уверенность Тины тревожила Франсуазу.
А девочка, казалось, и не слышала ее замечания.
— Люди вернулись в форт, — сказала она. — Ворота опять заперли, и они снова занимают свои места на стене. Если этот корабль охотится за Гарстоном, почему они не стали его преследовать? Смотрите, они плывут сюда. Я вижу в лодке человека в темном плаще.
Лодка ткнулась носом в песок, и этот человек выскочил на берег. За ним — еще трое. Он был высок и строен, в черной шелковой одежде и блестящих доспехах.
— Остановитесь! — закричал граф. — Я буду разговаривать только с вашим предводителем, пусть он подойдет один!
Высокий
Вожак подошел ближе к воротам и примирительным тоном произнес:
— Ну что вы, между двумя порядочными людьми не место подозрениям. — Он говорил на чистом французском языке.
Граф, однако, с недоверием всматривался в незнакомца. Тот был смуглым, с тонкими хищными чертами лица и черными тонкими усиками. Вокруг шеи и на манжетах его одежду украшали кружева.
— Я знаю вас, — медленно произнес Генри. — Вы Гийом Вильер.
Незнакомец поклонился.
— Ну и для меня не составило труда узнать алый флаг д'Частильонов.
— Похоже, что на этом берегу решили встретиться все негодяи испанских морей, — проворчал Генри. — Что вам угодно?
— Однако, сударь, — усмехнулся Вильер, — вы не очень-то учтивы со своими гостями, оказавшими вам услугу. Разве эта английская собака, Гарстон, не пытался только что в щепки разнести ваши ворота? И разве он не сбежал, едва завидев в заливе мой корабль?
— Да, так и есть, — брюзгливо отозвался Генри. — Но я не вижу особенной разницы между пиратами.
Вильер весело рассмеялся и самодовольно подкрутил усы.
— Вы ошибаетесь, сударь. Я вовсе не пират. Губернатор Тортуги наделил меня полномочиями в борьбе против испанцев. Гарстон же — обыкновенный морской разбойник, он не служит ни одному из королей. Я всего-навсего прошу вашего позволения оставить свой корабль на якоре в вашем заливе, чтобы мои люди могли добыть мяса и пресной воды в ваших лесах. Сам я тем временем с удовольствием выпью с вами стакан-другой доброго вина.
— Ладно, — недовольно буркнул Генри. — Но запомните, Вильер: ни один человек из вашей команды не должен входить в ворота. Если только кто-то подойдет к стенам ближе, чем на сотню шагов, он тут же получит пулю в лоб. Кроме того, не позволяйте своим людям разорять мои сады или как-то причинять ущерб моему скоту в загонах. Вы можете заколоть на мясо трех бычков, но не более того.
— Я обещаю, что мои люди не позволят себе ничего лишнего, — заверил его Вильер. — Значит, вы позволяете им сойти на берег?
Генри кивнул. Вильер отвесил учтивейший поклон, может быть, слишком учтивый на этом диком берегу, и, повернувшись, направился к поджидавшим его товарищам такой изящной походкой, будто шел не по песку, а скользил по паркету в Версале, где, по слухам, он провел немало времени.
— Не впускайте никого за ограду, — приказал Генри Гайо. — То, что он своим появлением напугал Гарстона и прогнал его от наших ворот, еще ничего не значит. Его люди запросто перережут всем нам глотки. Мало ли проходимцев прикрываются королевской службой!