Мечников. Битва умов
Шрифт:
Стоп… А может быть, канцерогенные вещества всё-таки были. И их употреблял дядя, причём в больших объёмах. Ну конечно! Он ведь несколько лет сидел на запрещённых зельях. Да, они действовали как обычный наркотик, но ведь никто и никогда не проверял, какое воздействие эти зелья оказывают на слизистую желудка.
Вот и аукнулось прошлое увлечение дяди ещё одной проблемой.
— Всё, с Катей я договорился. Пообещал ей, что ты зайдёшь завтра, — сказал Олег.
— Надо будет откорректировать легенду, — подметил я. — Странно всё-таки,
Я помог дяде добраться до госпиталя. Пытался подставить ему плечо, но он упёрто отказывался от моей помощи и чуть ли не бегом мчался в наше учреждение, несмотря на то, что деревянная нога сильно его замедляла.
Оставив дядю на первом этаже, я поднялся к Разумовскому и объяснил ему ситуацию. Главный лекарь был удивлён, что я в очередной раз решил поведать ему о неизвестном заболевании.
— Стойте, господин Мечников… Рак, говорите? Это не та ли зараза, которую я так и не смог вылечить у господина Кораблёва? — спросил Александр Иванович.
— Всё верно, господин Разумовский. Это — оно.
На его лице заходили желваки. Он стиснул зубы. Ноздри главного лекаря расширились. Со стороны он сейчас был похож на разъярённого быка, готового вот-вот броситься на человека.
— Значит, это судьба. Это — мой шанс, — заявил он.
— Вы это о чём, Александр Иванович? — не понял я.
— Второй раунд, — выдал Разумовский. — В прошлый раз я уже мысленно похоронил человека с этой болезнью. Сдался, но вы закончили дело за меня. С того момента я и начал вас уважать как лекаря, который меня превзошёл. Но на этот раз я не выпущу пациента за пределы стен этого госпиталя, пока это гадкое заболевание не будет излечено!
Не думал, что Разумовский так болезненно пережил тот случай. Такое впечатление, что он готов лично лечить Олега Мечникова. Даже если я сейчас уйду, он всё равно будет проводить операцию, хоть и не умеет этого делать.
— Поумерьте свой пыл, — попросил я. — Окончательного диагноза всё ещё нет. Нужно провести ФГДС и проверить, точно ли в желудке моего дяди поселилась эта гадость.
— Я буду с вами. И на эндоскопии, и на… операции, — Разумовский с трудом вспомнил название хирургического вмешательства.
Вместе с Александром Ивановичем мы провели Олега в наш диагностический кабинет, опрыскали его глотку анестетиком, а после этого ввели трубку. Стоит отметить, я опускался в желудок с особым трепетом. Надеялся, что найду там какую-нибудь язву. В язвенной болезни тоже хорошего мало, но с онкологией её не сравнить.
Но надежды не оправдались. Как только мне удалось разглядеть слизистую желудка через линзу, я увидел на самом дне несколько образований, напоминающих грибы. Полипы на ножке, под которыми скапливалось много слизи.
Мне не нужен микроскоп и гистологические методы исследования, чтобы точно поставить диагноз. Да. Это — рак желудка.
Я засмотрелся на эти образования и потерял счёт времени. Дядя начал давиться, и я понял, что пора доставать из него трубку. Как только обследование было закончено, Олег тут же вскочил, вытер рукавом слюни и слизь, которые оказались на лице, а затем сплюнул скопившуюся во рту жидкость в таз, поморщился и спросил:
— Ну что?! Что там? Нашли что-нибудь? Только не вздумайте скрывать!
— К сожалению, поставленный мной диагноз подтвердился, дядя, — честно сказал ему я.
— Будете резать? — спросил он. — А я хоть есть-то после этого смогу?
— Сможешь, — кивнул я. — Операцию будем проводить прямо сейчас. Только учти, дядя, нам твоя помощь тоже понадобится.
— Какая? — удивился он.
— Дело в том, что для успешного проведения операций, особенно в связи с раком, нужен хороший боевой настрой, — произнёс я. — Нужно, чтобы ты заснул с этим настроем. И с ним же проснулся. Это понятно?
— Да я бы морду набил этому раку, если бы у меня была такая возможность! — воскликнул Олег.
Отлично. Именно это нам и нужно. Да, разумеется, я ему солгал. Воспользовался неосведомлённостью и магическим мышлением. Но так будет лучше. Нельзя, чтобы он отчаивался или боялся смерти. Если у него будет сохраняться желание бороться до конца, организм выбросит много гормонов, которые помогут ему пережить саму операцию и послеоперационный период.
Настрой очень важен. Так работает природа. Зверь, который боится смерти, выжить не сможет. А настоящий хищник переживёт любое ранение.
Я вколол дяде яд, который когда-то давно выделил Токс. Сейчас я научился производить его и без помощи клеща. Но раньше Евгений «Токс» Балашов спасал своим ядом десятки жизней.
Мы перенесли Олега в самую чистую комнату, я приготовил все необходимые инструменты, а затем мы с Разумовским приступили к операции. Доступ к желудку осуществляется за счёт верхнесрединной лапаротомии — рассечения живота прямо под рёбрами — в том районе, где находится желудок.
Я намеренно сделал разрез длиннее, чем требуется, поскольку сам я хирургом никогда не работал, а значит, мне потребуется больше пространства для рук.
Разумовский выступал в роли ассистента. Он держал расширители и обеспечивал растягивание операционной раны, чтобы я мог работать. Однако, как только я рассёк желудок и собственными глазами увидел то, что находится внутри него, по моему телу пробежали мурашки.
Кое-что мы не заметили. Не увидели на ФГДС из-за того, что оптическая система некачественно передаёт изображение. Всё-таки у меня не аппарат из современного мира, а нечто сделанное буквально на коленке.
— Рак — это не единственная проблема. Здесь есть ещё одна патология. А точнее — осложнение, — произнёс я. — И лучше нам поскорее избавиться от него.