Мечта handmade

Чепурина Мария Юрьевна

Отдельной «изюминкой» самого паршивого фаст-фуда во вселенной были его работнички…

– В «Гуддэй»?! Но папа, это же такое омерзительное место! И трудятся там одни идиоты! Ходят вечно как вареные, зевают, обслуживают по полчаса… причесаны кое-как!

Мама почему-то засмеялась над моей последней фразой.

– Вот и подашь им пример! – сказал папа. – Чем хуже там работники, тем лучше будешь смотреться ты на их фоне!

Хм… логично! Такая идея мне нравилась. Но…

– Папа, не

могу же я быть какой-то там подавалкой!

– А, собственно, почему?

Я замешкалась.

– Ну… Я что, кофе буду подносить? Со столов убирать, как служанка? Полы мыть, ага?

– Да. А что в этом такого? Ганич тоже был официантом, мыл полы, носил подносы до того, как стать директором ресторанной компании.

– Типа, надо сначала пожертвовать чем-то, унизиться, прежде чем стать уважаемым человеком, так, что ли? – спросила я. – К этому ты клонишь?

– Я клоню к тому, что пора бы тебе перестать считать себя звездой и начать уважать других людей! – вспылил отец. – Между прочим, я и сам когда-то работал в ресторане, и ничего зазорного в этом не вижу! Думаешь, ты чем-то лучше тех, кто готовит еду и моет посуду?! Интересно, чем? Спустись с небес на землю!

Мама постаралась сгладить конфликт.

– Уля, соглашайся, – мягко посоветовала она. – Зарплата там восемьдесят рублей в час, да еще и кормят бесплатно.

Восемьдесят в час! Это вам не диски дурацкие обрабатывать. Да и кормежка… Я сразу вспомнила, как голодала и холодала, раздавая рекламу на перекрестке. Может, и правда работать в фастфуде не так уж позорно? Эх, наведу я у них там шороху! Сделаю из «Гуддэя» самый шикарный ресторан во всей Москве!

Первый рабочий день начался отвратительно: с надевания униформы. Рубашка в бело-синюю клеточку, напоминающая кафель в советской ванной, и такая же бейсболка делали человека больше похожим на клоуна, чем на работника общепита.

Вообще, было бы гораздо симпатичнее и эффектнее сделать униформу в какой-нибудь другой гамме. Например, шоколадно-коричневый с бежевым. Или красный с серым – и ярко, и элегантно. Да взять хотя бы самый простой вариант: красная рубашка, черный фартук и синие джинсы! Это смотрелось бы аккуратно и никого бы не уродовало. Вот если бы у меня было свое собственное кафе… Надо будет как-нибудь нарисовать для него форму. Интересно, что получится…

Впрочем, мечты мечтами, а сегодня до самого вечера придется ходить в застиранном и заношенном клетчатом безобразии.

– Думаешь, я не выгляжу идиоткой в этом прикиде? – с надеждой спросила я у Татьяны.

– А ты надеялась произвести впечатление интеллектуалки? – ушла от ответа подруга. – Смотри, вон начальство идет. У него сейчас спросишь.

Высокая стройная девушка в белой

рубашке и с собранными в пучок светлыми волосами смерила нас оценивающим взглядом.

– Уже переоделись? Молодцы. Я Катя, ваш менеджер, старший смены.

– Ульяна.

– Татьяна.

– Очень приятно! Сразу скажу, что мы все тут обращаемся друг к другу на «ты». И для начала вот что. Ты, Таня, убери, пожалуйста, это кольцо. А ты, Ульяна, заплети косу, сними сережки, браслеты, смой косметику… а то ощущение, что ты не на работе, а на дискотеке! И… покажи-ка руки… о, господи! Ну, это никуда не годится! Жидкости для снятия лака у меня нет, а вот ножницы найдутся! Ну-ка быстро ногти стричь!

– Что-о-о-о?! Это еще зачем?!

Мало того что я стала прислугой! Теперь из меня хотят сделать еще и уродину! Сегодня все утро я выбирала бижутерию, делала макияж, чтобы произвести впечатление на посетителей. И что теперь? Буду бегать по залу замарашкой?!

– Это требование СЭС, – сказала Катя.

– Что?

– Кого?

– Санитарно-эпидемиологической службы, которая следит за работой заведений общественного питания. Работникам ресторанов нельзя ходить с распущенными волосами, ювелирными украшениями и длинными накрашенными ногтями. Это негигиенично! В таком виде я не допущу вас до работы. Есть вопросы?

– Есть, – сказала я. – Можно мне зарплату взять сегодня?

– Что-о-о?

– Зарплату взять сегодня. Ну, заранее. Ведь я же отработаю!

Начальница посмотрела на меня, как на умалишенную, но, видимо, сдержалась:

– Зарплата у нас пятого и двадцатого. Пятого расчет за июнь, а в июне вы не работали. Двадцатого аванс, но в первый месяц он не выдается. Так что через месяц. Еще вопросы? Нет? Ну тогда – вот вам ножницы.

Что было делать? Мы поплелись обратно в раздевалку, где только что побывали и где лежали теперь наши сумки и «гражданская» одежда.

– Слушай, а может, уволимся? – предложила я, глядя, как Татьяна стягивает кольцо, и нехотя вытаскивая серьги из ушей.

– Нет уж, спасибо! Мало мы работ за эту неделю поменяли?! – Подруга фыркнула. – Ты как хочешь, а я остаюсь. Родители, знаешь ли, и так концы с концами сводят едва-едва, а мне еще к сентябрю куртку новую надо и сапоги!.. Да и что тебя тут не устраивает, собственно?

– Ногти жалко! – захныкала я, любуясь в последний раз на свои пальчики с пятисантиметровыми «копытцами» сиреневого цвета.

– Стриги давай! Модница, блин… Сказали тебе нельзя – значит, нельзя! Я и так удивляюсь, как ты этакими когтищами вилку-то держишь! – Татьяна пристроилась ко мне сзади и начала заплетать косу. – Расскажи-ка мне лучше вот что: на кой шиш ты вздумала просить деньги прямо сегодня?