Мечта каждой женщины
Шрифт:
– Игорь Анатольевич, я бы хотела попросить Вас об услуге, – начала было Марина Аркадьевна.
– Пусть сначала помоется, – остановила ее Бабуся. – Так дела не делаются. И вообще, у нас для таких случаев кабинетик отдельный имеется, – добавила она с гордостью.
Если Костиков и удивился, то никто из присутствующих этого совсем не заметил. Он кивнул в знак согласия и скрылся в ванной. Между тем, Евдокия Тимофеевна проводила гостей в офис детективного агентства «ИКС» и постаралась разместить их там с наибольшим комфортом.
Когда
Вездесущая Евдокия Тимофеевна вызвалась проводить гостей до машины и удостовериться, что с машиной действительно все в порядке. Автомобильный замок открылся тихо и быстро, мотор завелся с первого раза.
– Ваш внук просто волшебник! – улыбнулась восхищенная Марина Аркадьевна. – Я оставила свой телефон, если что-то будет нужно, пусть звонит в любое время дня и ночи. Правда, – внезапно помрачнела женщина, – мне в ближайшие время предстоит еще носиться с похоронами дяди. Вот только тело мне пока не отдали. Но все равно еще много чего надо будет подготовить…
– Мама, может, сегодня еще успеем заехать в похоронное агентство «Память»? – спросил Аркадий.
– Зачем это вы в него собрались? – насторожилась Евдокия Тимофеевна. – Мне тутошние бабки говорили, что в «Ритуле» все намного дешевле.
– А это где? – заинтересовалась Марина Аркадьевна. – Сейчас столько трат предстоит, хотелось бы немного съэкономить…
– Да, уж, понятное дело, – согласилась баба Дуся. – Тогда вы сегодня никуда не ездийти, а я завтра у здешних старух разведаю, потом вам скажу.
Поблагодарив незаменимую Евдокию Тимофеевну за заботу, Марина Аркадьевна нажала педаль акселлератора. «Просто ангел-хранитель наш», – подумала она с благодарностью.
ГЛАВА 4 ПЕРВЫЙ ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ
Малышев буквально не находил себе места: труп сантехника неимоверно раздражал. «Буквально мертвым грузом висит у меня на шее», – на ходу сочинил майор мрачный каламбур.
Но легче от этого не стало. Все опрошенные «друзья», то есть собутыльники, погибшего Каверина в один голос утверждали, что сводить счеты с жизнью Валентин Петрович вовсе даже не собирался. Так что версия о самоубийстве рушилась коренным образом: «Даже если предположить, что пуговицу сантехник зажал в кулаке просто на память, все равно не собирался он выбрасываться из окна», – злился старший следователь.
Отчеты подчиненных он смерил таким взглядом, что лучше бы сразу выбросил в мусорную корзину. Честно говоря, он знал, что срывать зло на сотрудниках не стоит, поэтому ничего говорить не стал. «Винить надо себя и только себя!» – нервничал Малышев, все еще надеясь на звонок Костикова. Но телефон все
Во второй половине дня у майора наконец появилась идея, которую он не замедлил воплотить в жизнь.
– Слушай, Вова, а что ты там обнаружил при вскрытии нашего сантехника? – спросил он патологоанатома, вызвав его «на рюмку чая» в кабинет.
Отношения подчиненного и начальства редко бывают дружескими. Особенно, с таким непростым человеком, как Олег Малышев. Но с Вовой Громовым майор почему-то нашел общий язык на почве химии. Этот предмет был почти единственным, который относительно легко поддавался изучению Малышеву еще в школе.
Вова же был просто мастером своего дела и, что особенно нравилось начальству, неисправимый аккуратист: на его рабочем месте всегда царил идеальный порядок, в ежедневнике у него никогда не было лишних записей, зато все необходимые служебные бумаги и документы он содержал просто в идеальном порядке. Хотя и обладал исключительной памятью.
– Вы о Каверине? – на всякий случай переспросил Громов, внутренне напрягаясь.
– Да, о нем, – ответил Малышев, закуривая сигарету.
– Это было, если не ошибаюсь, в воскресный вечер, – начал строить логическую цепочку Вова. – Значит, осматривал я его в понедельник и нашел пуговицу. После этого Вы мне приказали до него не дотрагиваться. А сегодня утром приходили родственники, но тело я им выдать отказался, тоже по вашему приказу…
Многих сотрудников отделения очень раздражала манера Громова подобным образом вести разговор. Он всегда по ходу рассказа припоминал такие детали, которые не все хотели запоминать. Но Малышева такое повествование успокаивало и давало повод для размышлений. «Лишний раз услышать от другого о своих действиях никогда не мешает», – здраво рассуждал Олег Павлович. Правда, прощалось это только Вове и только без присутствия других подчиненных.
– Давай ближе к теме, – попросил Малышев.
– В общем, сегодня поступили новые реактивы, и я решил кое-что проверить. Знаете, Олег Павлович, похоже, нашего сантехника кто-то накачал транквилизаторами, прежде чем тот из окна выбросился. Да и вообще, я не верю, что под действием нозепама можно такое сделать. Понимаете, все движения и сознание после его приема заторможены…
– Это точно? – рванулся вперед Малышев, успевая затушить в пепельнице недокуренную сигарету.
Громов в изумлении поднял на него глаза:
– Олег Павлович, я непроверенные данные никогда не обнародую, – сказал он уверенно.
– Значит, все-таки правильно я сделал, что тело родственникам не отдал! – Малышев нервно шагал по кабинету, натыкаясь на стулья. – Вова, это же очень хорошо, что реактивы именно сегодня пришли, понимаешь? Теперь не остается никаких сомнений, что Каверина убили.
– Не обязательно, – возразил Громов. – Может быть, таблетками его накачали для каких-то других целей, а убийство в планы вовсе не входило… – предположил он.