«Мечта» уходит в океан
Шрифт:
Времени у нас было в обрез, но Ивен настоял на том, чтобы мы дали возможность Лене нарисовать пирамиду.
— Это же одно из семи чудес света в древнем мире, — говорил Ивен. — Лена непременно должна его нарисовать.
Пока наша художница работала, присев на камень, мы побродили около пирамиды. Туристов было множество. Кого только здесь не встретишь! Гиды-любители за небольшую плату громко дают пояснения. Экзотически одетые всадники, изображающие кочевников пустыни — бедуинов, восседающих на верблюдах. Повсюду продавцы бус, открыток, слайдов, статуэток.
И саму пирамиду, и пеструю толпу людей у ее
— Это, пожалуй, лучший рисунок в твоем альбоме, — сказал Ивен. — Я обязательно расскажу о нем Элен.
— Расскажете? — удивилась Лена. — Как можно рассказать о рисунке? Его надо показать. — Она чуть помедлила, словно собираясь с духом. — Я уверена, что Элен будет видеть. И очень скоро. Поэтому… — Лена вдруг протянула свой альбом Ивену: — Возьмите! Передайте его вашей дочери. Скажите, что подарок от ее сверстницы и тезки: ведь Элен и Лена — одно и то же. Я буду счастлива, если среди первых вещей, которые увидят ее прозревшие глаза, будут и мои рисунки. Может быть, они Элен понравятся. Ведь я хотела показать, как красив и прекрасен мир, в котором мы живем. И добра в нем все-таки куда больше, чем зла. Возьмите, пожалуйста!
И Лена вложила свой драгоценный альбом в руки растерявшегося от неожиданности Анри Ивена, нашего французского друга.
Глава восемнадцатая
Восход на вершине Карадага
К родным широтам «Мечта» возвращалась уже знакомым путем — пересекли Средиземное море, миновали берега Греции, по проливам Дарданеллы и Босфор вошли в «свое» Черное море.
Настроение было отличное, как у всех моряков, которые после долгих скитаний наконец возвращаются домой. Мы гордились нашим плаванием — тысячи миль за бортом, порты и города Европы, Америки, Африки, Антарктиды, Океании, Азии… Сколько новых земель повидали, сколько новых друзей приобрели! Узнали, как просторна и прекрасна наша планета Земля. И хотя еще немало на ней бед, невзгод и зла, все-таки мы нигде не чувствовали себя одинокими.
Берега милого нашего Крыма увидели уже к вечеру. Издали узнали очертания Карадага и его вершину, на которую мы так и не забрались. Уходящий в сумрак берег искрился веселыми вечерними огнями, доносился до нас запах цветущих трав, долетали звуки музыки из приморского парка. Мы всей грудью вдыхали воздух родной земли.
Мы пришвартовали «Мечту» у городского причала и не спеша отправились по знакомым дорожкам домой.
В окнах нашего тихого дома на окраине поселка горел желтый теплый свет. Мы тихонечко вступили на порог, хотели удивить наших бабушек и неожиданно появиться. Но бабушек не оказалось дома. Должно быть, отлучились куда-нибудь ненадолго, потому что на кухне на плите варился суп. Может быть, сидят у соседей в палисаднике и, глядя на вечернее звездное небо, толкуют о нас.
Едва вошли в горницу, как увидели на письменном столе кучи разноцветных конвертов. Это все письма от наших новых друзей. Из Дели, Варшавы, Вашингтона, Лагоса, Лондона, Кавиенга, Мирного, Неаполя…
— Смотри, даже из Руана! — радостно кричала Лена. — Это от Элен Ивен!
Каждое письмо читали вслух. Мои друзья слушали не шелохнувшись,
Утром я проснулся и тут же выбежал во двор. На траве несколько раз подпрыгнул. Нога была в полном порядке. Сегодня вечером мы идем на Карадаг. Это будет первый дальний поход с тех пор, как я сломал ногу, и опять по той же дороге.
В назначенный час отправились к заветной цели. Уже не тайно, а с полного одобрения бабуль. Ведь шли вместе с Абу, а за месяц моего вынужденного безделья, когда я с перебинтованной ногой лежал на кровати, бабули привыкли к Абу, он приходил к нам каждый день. С ним отпустили бы нас на край света.
На вершине Карадага мы поставили палатку и разложили костер. Сидели у костра до самого рассвета, пили чай и вспоминали о путешествии вокруг земли, которое завершилось вчера, когда Абу засиделся у нас дольше обычного.
Лена извлекла из вещевого мешка листы твердой бумаги и протянула Абу:
— Это я сегодня по памяти нарисовала Неаполь и Везувий. Похож?
— Почти! — одобрил Абу. — Даже башенный кран с флагом изобразила. Молодец!
Лена показала другой рисунок.
— А это пингвины на льдине. Помните? Когда мы подходили к Антарктиде!
— Помню! — улыбнулся Абу. — Нарисовала в таких подробностях, будто в самом деле видала все своими глазами.
Лена приносила из городской библиотеки книги — про Америку, Африку, Антарктиду, про страны, куда мы хотели бы направить свою «Мечту». Днем эти книги читали, а вечером обсуждали, размышляли, спорили.
Абу слушал наши споры, посасывал леденцы, потому что бросил курить, и улыбался. Временами вмешивался: «Такого, друзья, быть не могло», или: «Это похоже на правду».
Выдумка ли мой дневник? Пожалуй, нет. Почти все, что с нами случилось во время этого придуманного путешествия, случалось в жизни Абу. Во всех городах и землях, описанных в этом дневнике, Абу бывал и приключения переживал похожие. А мы с Леной просто-напросто присоединились к его приключениям и кое-что от себя вложили в них.
Конечно, в этой повести многое условно. Конечно, не могла бы яхта за месяц совершить такое длинное путешествие. Конечно, заходить в порты других стран не так-то просто, как я описывал, нужны визы, разрешения… Но ведь мы-то путешествовали на яхте «Мечта», а в мечтах все проще, доступнее и необычнее.
…Мы сидели на вершине Карадага и смотрели, как восходит из-за гор солнце. В его лучах серебряная голова Абу стала золотистой, все морщинки на лице пропали, и я впервые увидел, что глаза у него, оказывается, совсем голубые. Такие ясные и голубые, как мечта. Ведь весь месяц я видел его только в своей полутемной комнате.
Когда солнце окончательно вышло из-за горных хребтов, Абу встал, взглянул направо.
— Вот там, Антон, Турция, которую ты хотел увидеть с этой вершины. Но ее отсюда не видно. — Повернулся налево: — А вот там, внизу, друзья мои, наша с вами земля. Видите внизу долину в голубой утренней дымке? Там виноградники. Сейчас под росой виноград прохладен и особенно сладок. Ты бывал в этой долине, Антон?