Мечта

Биллс Рэндалл Н.

Но не сегодня.

– Воины, братья – без единства мы не достигнем ничего! – гремел Николай. – Вы доказали свое единство. Вы доказали, что мы можем перерасти ошибки тех, кто не в состоянии при нять наше видение. Мы едины – глазами и руками, духом и телом. И в этот день, за два дня до годовщины смерти великого генерала, пришло время, когда новый вождь возьмет скипетр в свои руки. Время для нового звания, которое объединит наши силы, потому что момент наше го возвращения близится. Момент, когда мы прервем наше добровольное изгнание и освобо дим порабощенные

души тех, кто все еще борется за свою жизнь против деспотов и близору ких военных вождей на мирах Пентагона. Пришло время для меня стать ильханом Николаем Керенским!

Как бы ни был запутан Андрей этими словами, он все же не избежал влияния силы и убеждения в голосе Николая. Он подавил свою боль и сконцентрировался на толпе, увидел фанатичное убеждение на тысячах лиц. Ритмичное скандирование, которое начала одна из групп воинов, распространялось по толпе, набирало силу, вовлекая в себя всех собравшихся, вздымаясь, словно океан голосов, к трибуне и к небу.

– Основатель! Основатель! Основатель!

Андрей никогда не смог узнать наверняка и никогда не заставил себя спросить, но остаток своей жизни он провел в уверенности, что скандирование это начал клан Койота, а еще точнее – его хан Дана Куфалл.

Дана.

Чувства, усталость, боль вскипели в нем и он наконец-то заплакал. Но он знал, что в этот день его ждет еще одно столкновение. Еще одну боль он должен был выдержать.

ЭПИЛОГ

Центральная площадь Катюша-сити

Новая Терра, Страна Мечты

Скопление Керенского

9 июня 2815 года

Его собственное ничтожество окутывало его плащом ненависти к себе.

Как это обычно бывало на Стране Мечты, ночь не была слишком уж темной. Северное сияние наполняло небо голубыми, лиловыми и фиолетовыми сполохами, словно потоками вина из божественного кубка, танцующими на космической ткани под барабанный ритм, который выбивали его пальцы, словно были живыми и корчились от смеха, потешаясь над смертными. Даже после стольких лет Андрей не мог отвлечься от этого зрелища, но здесь и сейчас он опустил взгляд на маленькую ямку в земле, которую вырыл Николай своей лопатой. На ямку и её содержимое.

Строишь ли ты, наконец, свой храм, Никки? В своей речи ты не упомянул о нем ни словом, вырыл лишь первую яму и пошел дальше. Но теперь, когда ты сам на себя надел корону и напялил плащ бессмертия, что ты еще можешь возвести, кроме храма собственной божественности? Может, пирамиду? Как фараон. Да-да, это бы чудесно подошло, а, Никки? Король-бог. А кто станет твоим Имхотепом? Каждому великому фараону требуется великий архитектор для его пирамиды.

Конечно же, он уже знал ответ на этот вопрос.

– Андрей.

Странным образом он не отшатнулся при звуке её голоса, хотя не слышал, как она подошла. Даже после стольких лет она все еще сохраняла ловкость.

– Я не был уверен, что ты придешь.

Это была ложь. Он точно знал, что она появится, после того, как написал записку. Что она не упустит возможности еще раз пнуть лежачего.

– Конечно, я пришла. Я прихожу всегда, когда ты нуждаешься во мне.

Услышав это, он не смог подавить тяжелого, лающего смеха. Тем не менее, он ощущал, как в животе у него

танцуют огромные мотыльки с острыми крыльями, так что лицо его превратилось в гримасу. Столько лет… и ты все еще чувствуешь это. И боль неутихла. Идиот.

– Ах, Андрей, столько лет… – тихо и чувственно прошептал её голос.

Теперь он отшатнулся, подняв глаза, когда услышал, как она выговаривает вслух его мысли.

– Ты теперь еще и телепат?

И все же он тосковал по этому голосу. Да будь я проклят! Но это было так.

– Конечно, нет. Всезнание – это для твоего брата. Я – просто солдат.

– Ты никогда не была просто солдатом.

– Я так не считаю, Андрей. Может, я стала солдатом раньше остальных, но с самого начала я не была никем иным – солдат, повинующийся приказам своего командира. Не больше, не меньше.

– Не меньше. – он покатал эти слова на языке и решил, что не может представить себе ни чего более отвратительного, более лживого. Была бы ты чем-то меньшим – не было бы так больно.

– Как долго?

– Как долго?

– Ты знаешь? Тихий смешок.

– С самой оккупации. Я тебе об этом говорила.

– Я знаю, – он в самом деле знал и это делало ситуацию только хуже. Он просто не сделал правильных выводов.

Он отшвырнул ногой кусок свежевыкопанного дерна. Запах земли в быстро становящимся прохладным воздухе был приятен.

– Значит, с самого начала?

– Примерно.

Он почувствовал, как она пожала плечами, между делом отбрасывая его чувства – он ощутил, как в его сердце вонзился лазерный луч, сжигая внутренности, но одновременно выжигая рану. Он закрыл глаза и попытался найти причину, по которой искал ссоры – несмотря на то, что знал, как это будет больно. Может быть, даже именно поэтому. Может, он понял, что должен вскрыть этот нарыв. Очистить его, после стольких лет. Подвести черту.

– Ты любишь его? – он должен был это спросить.

Молчание города опустилось на площадь – не настоящая тишина, а постоянные тихие шумы, издаваемые механизмами, далекими сигналами машин, приглушенными детскими голосами, шелестом пролетающих мимо поездов.

– Это определение не подходит.

– Что?! – Он открыл глаза, все еще не желая взглянуть на нее, склонил голову набок, как будто не расслышал.

– Любовь. Это слишком маленькое словечко, Андрей. Ты был там во время оккупации. Ты пережил этот ужас. Мы были детьми… всего лишь детьми… и нашли друг друга. Может быть, мы должны придумать новое слово для того, что нас соединяет.

Он медленно кивнул. Его собственные чувства, то, что когда-то он делил с Даной, было похоже на то, что она описывала своими словами, своим голосом. Делил… Сможем ли мы когда-нибудь разделить это опять? Можно ли потерять нечто, столь… огромное?

– Андрей.
– Что?

– Посмотри на меня.

– И на достижения пластической хирургии?

Новая пауза. Опять, сквозь тишину и темноту, он почувствовал её пожатие плечами.

– Я провела в тени всю свою жизнь. Жила ложью и носила маску. Что для меня еще одна тень, еще одна маска и еще одна ложь – одной больше, одной меньше…