Мечта
Шрифт:
— Мама, ты же папу любишь? — не удержавшись спросила я.
— Маша, глупости не говори! Я люблю Германа! Я выхожу за него замуж! Твой отец женат! У него двое детей! Ты можешь вернуться из своих грез на землю и понять, что есть на самом деле?! Что ты себе напридумывала?! Маша!!! Я уже жалею, что согласилась на переоформление твоих документов. Удочерил бы тебя Герман и все. Ну чем он тебе не отец?!
— Наверно, просто не отец, — пожав плечами, сказала я. — Мама, вы с папой так хорошо смотритесь!
— Все, прекрати! Маша, у него два сына, ты хочешь, чтобы они остались без
А я подумала, что вот оно, вот он — мой шанс.
— Так вы можете быть вместе?! — радостно произнесла я.
— Маша, у тебя души нет. Как же его дети, его жена? — мама думала, что она убедительна.
— А как же я?! Значит, если он будет жить со мной, то у меня нет души, а если с ними, то есть?
— Ты что ничего не понимаешь? Ты хочешь разрушить его семью?
— Нет, я хочу свою семью. И не моя вина, что мое счастье должно разрушить их счастье. Ведь они свое строили на моем?!
— Маша, ты невозможный ребенок! И в кого ты такая? Вот через две недели у тебя будет нормальная семья. Мы будем жить все вместе…
Дальше я слушать уже не могла. Значит этот бегемотский Герман будет жить у нас?
— Маша, ты меня слушаешь?
Я расплакалась.
— Мамочка, не надо! Не выходи замуж, пожалуйста! Я не хочу... и чтобы он жил у нас, не хочу! Я же твоя дочь! Ты что, меня не любишь?
Мама лишь цыкнула на меня, сказав, что она лучше знает, что лучше для меня и для нее. Что я мала слишком, чтобы свои условия ставить. Сказала, что я не знаю жизни и в людях не разбираюсь. И еще добавила, что у меня на поводу больше никогда не пойдет.
Настроение упало, и я молча плелась за ней в магазин. Даже не подумала поздороваться с Германом и за это получила подзатыльник от мамы. Дальше она ему плакалась, какая я черствая и бездушная. А он говорил, что все образуется и что, когда будем жить все вместе, то мы найдем общий язык, и я смогу его полюбить. При этих его словах, я лишь стрельнула на него глазами и надулась еще больше. А он целовал маму, языком влезая ей в рот. Фу!!! Чуть не вырвало!!! Ненавижу его!!! Вот ненавижу и все!!! Чтоб он под машину попал…
— Маша, — услышала я его противный голос. — Пойдем в детский отдел, тебе надо купить платье и туфли и все, что захочешь.
— Ничего не хочу! — глядя на него исподлобья, ответила я.
— Ну ты видишь?! — продолжала возмущаться мама. — Это не ребенок, а чертополох какой-то!
— Галя, она ревнует. Но что теперь делать? У нее возраст такой. То у нее была мама, которая только для нее, а теперь я. Ты любишь меня, а Машенька ревнует. Пройдет время и она меня полюбит тоже.
— Никогда! Никогда не полюблю! — я все-таки расплакалась.
Но мама и не думала меня утешать. От этого становилось еще более обидно! Меня потащили в отдел детских выходных платьев.
Как я мечтала туда попасть раньше. Ведь там все такое!!! Такое!!! Что прямо умереть можно! Но сейчас все было просто ужасным, хотя и красивым. Герман показывал мне одно платье за другим, и, если честно, они были удивительно хороши… Но я на все отрицательно мотала головой.
Мама не выдержала и затолкала меня в примерочную. Она сказала, что если
После ужина я засобиралась на улицу, предварительно глянув на время. Уже седьмой час, а значит, Володечка вернулся с работы. Вот кто меня выслушает, и поймет, и поддержит. Вот никого нет лучше моего Володечки. И послал же Бог мне такого хорошего друга! Единственного друга!
— Ты где будешь? — спросила мама. — Как стемнеет, чтобы дома была! Ясно?
— Как скажешь, — ответила я.
Выскочила из квартиры и побежала вверх по лестнице. Я долго звонила в дверь, но никто не открывал. Уже почти отчаялась, уже собиралась пойти во двор и бесцельно качаться на качелях, когда услышала звук открывающихся замков. Володя стоял передо мной с голым торсом, босиком в одних джинсах.
— Машуня! Что с тобой? Почему глазки грустные?
Я обняла его, прижалась крепко-крепко и заплакала. Он завел меня в квартиру и сразу провел на кухню.
— Машунь, я чайник поставлю, попьем и тебе станет легче. Ты ела?
— Ела. А почему ты голый?
— Сейчас оденусь. Подождешь?
— Да, конечно.
Потом мне послышался еще один голос из спальни, а потом в кухню вошла красивая девушка с длинными волосами.
— Здравствуй, Маша. Меня зовут Виталина. Вита. Меня так все называют. Много, очень много слышала о тебе. Володя, прям бредит тобой. У него Машенька —эталон во всем.
Я не слушала ее. Воспринимала голос как музыку, такую мелодичную, спокойную и певучую. Она была красива. Вот прямо как в сказке: высока, стройна, бела, и умом, и всем взяла.
Я чувствовала, что разглядываю ее раскрыв рот и вытаращив глаза. А она все щебетала о чем-то. Потом погладила мои распущенные волосы, изумилась их мягкости и количеству. Ее трели перебил голос Володи.
— Что, девочки, познакомились? Сейчас пьем чай и идем гулять, втроем. Машку я у матери отпросил. Кстати, что ты там с Германом устроила?
— Жаловалась?
— Она переживает. Маша. Он хороший человек, и он ей нужен — смирись.
— Ну раз ты так считаешь...
Я говорила, но глаз не могла отвести от его шикарной Виталины. Будто сошедшей с обложки глянцевого журнала.
Мы гуляли по ночной Москве, сидели в кафе, ели мороженное. Они с Виталиной перекидывались словами, шутили, а я все смотрела и смотрела на нее. Я не знала, как мне к ней относится, как воспринимать. Я не знала, хорошая она или плохая. Я вообще не могла понять, что я чувствовала.