Мечтатель
Шрифт:
Однажды он остался дома из-за простуды. Не серьезной - просто хандрил. Миссис Флорес пыталась зайти заправить ему постель, но я слышал, как он сердито гнал ее прочь.
– Вы болеете, - говорила она.
– Можно, я вам помогу?
– Нет. Просто насморк. Я хочу побыть один.
Через минуту миссис Флорес зашла ко мне. Лицо ее было встревоженным, глаза блестели заботой. В руках она держала грелку и небольшой пакетик.
– Прошу вас, - сказала она.
– Вы не могли бы передать ему вот это?
В пакете лежали горчичники и капли в
– Сумасшедшая эта женщина. Вот самое лучшее от простуды.
Он нацедил себе виски в стакан и прилежно проглотил.
На следующее утро он вновь был на ногах. Я слышал, как он подскочил с кровати и помчался на работу. Выходя позавтракать, я столкнулся с миссис Флорес. Она не могла сдержать тревоги.
– Как он?
– спросила она.
– Поправился, - ответил я.
– Ушел на работу.
– Значит, лекарство помогло?
– То, что нужно.
Она улыбнулась с огромным облегчением. Она была счастлива.
Когда я, позавтракав, вернулся, в моей комнате произошли приятные изменения.
Окно было прикрыто свежими белыми занавесками, перед кроватью лежал небольшой коврик, и появилось еще одно кресло - кресло-качалка.
Кристо Сьерра нашел девушку своей мечты через четыре недели после того, как я въехал в пансион миссис Флорес. В этой дате я уверен, поскольку пришла пора платить за комнату, а мне было нечем.
В субботу где-то около полуночи Кристо пришел ко мне. Я сидел в качалке, читал пачку тщетных рукописей, пытаясь выудить оттуда хоть несколько фраз. Кристо далеко не торжествовал по поводу своей находки. Скорее он походил на покупателя машины, который, наконец, отыскал то, что нужно.
– Увижу ее сегодня ночью, - сообщил он.
– Чудесная. Как раз то, что я хочу.
– Как она выглядит?
– Типичная американская девушка.
– Вы с ней поговорили?
Нет, он даже с нею не знаком. Он только что увидел ее в ночном клубе.
– Хочу услышать ваше мнение, - сказал он.
– Завтра я вас отведу на нее посмотреть.
Мы вышли из дому в воскресенье вечером и пошли пешком по Пролету Ангела к центру Лос-Анжелеса. Кристо в своем синем габардиновом двубортном костюме, черной рубашке и лиловом галстуке был неотразим. Рядом с ним я чувствовал себя полным отребьем в бесформенных, жалко висевших штанах. И все равно радовался тому, что выбрался из дому - там все равно не писалось. Я уже подумывал, не съехать ли.
Мы взяли такси и поехали на Сансет-Стрип. Путь долгий, десять миль примерно.
Где-то возле Уилшира Кристо велел таксисту остановиться около цветочной лавки.
– Какие цветы хороши для прекрасной женщины?
Я сказал, что всем нравятся орхидеи.
Он вошел и через пять минут вышел с большой коробкой.
– Так вы, значит, розы купили, - заметил я.
– Орхидеи. Очень дорогой цветок.
– Одной орхидеи уже много.
– Для нее я купил дюжину.
Их цена покрыла бы мою квартплату месяца
Место называлось "Тампико". Мы вышли из такси, и Кристо заплатил сумасшедшие деньги. Все "Тампико" отдавало помпезной простотой - даже снобоватый швейцар, которого явно раздражал мой бесформенный костюм. Кристо же вошел туда с лощеным нахальством. Цветы передал старшему официанту, сунул ему на чай пятерку, и нас немедленно усадили прямо перед сценой.
После моей комнатенки хорошо было оказаться в таком месте: успокаивающие огни, музыка, надушенные и красивые женщины.
– Она здесь работает?
– спросил я.
Он, не ответив, улыбнулся. Танцплощадка расчистилась, и началось шоу. И тут я ее увидел. Певица с факелом, высокая, светловолосая, изумительно оформленная под серебряной парчой, с орхидеями, приколотыми к волосам. Она проходила под именем Шарлин Шаррон и пела хрипловатым голосом о муках любви, об агонии любви и о мужике по имени Билл, который иногда ее бил, но она все равно его любила. Пела она неплохо и была очень симпатичной, однако просто не подходила на роль хозяйки табачной плантации в филиппинской глухомани. Пока она пела, я посматривал на Кристо. Его холодный оценивающий взгляд меня просто пугал. Не аплодировал он и когда Шарлин Шаррон закончила свой третий номер на бис и откланялась. Его больше интересовала сама овация, которую та заслужила.
– Вот видите, - сказал он, видя, что я до сих пор не убежден.
– Она им нравится.
Не мое это дело. Я просто сосед, отчаянно пытающийся что-то нанести на бумагу.
Но мне вдруг в "Тампико" все опротивело, и я поднялся с места.
– Пойдемте отсюда.
Мы вышли и сели в такси. От откинулся на спинку сиденья и, казалось, ждал, чтобы я что-нибудь сказал о певице. Я же его надул. Я намеренно ничего не говорил.
Наконец, он не выдержал:
– Как вам понравилась моя женщина?
Я пожал плечами. Духовно он уже овладел ею - девушкой, которую видел, но с которой не знаком. Безнадега, маленькая трагедия. Кристо будет очень больно.
Опять. Я вспомнил историю его юности в Америке, одиночество, страдания от того, что он человек иной расы, тот твердый панцирь, который он отрастил, чтобы защититься. Двадцать лет назад приехал в Калифорнию из-за Тихого океана, чтобы заработать состояние. В трудах и отчаянии выжил, ему это удалось. То же самое отчаянье толкало его теперь к такой женщине, как Шарлин Шаррон. Для Кристо Америка была землей из книжки с картинками. Идеалом американской женщины - героиня такой книжки. Она станет его невестой, просто обязана стать его невестой, потому что все символы для него перемешались. Потому что для него она и была Америкой. И он хотел вернуться в Виллазон завоевателем - с самой Америкой, притороченной к седлу.