Мечтатели
Шрифт:
Притчард посмотрел на сад позади своего офиса на Харли-стрит, на этот маленький оазис мира, где он мог найти убежище от крови, льющейся в его операционной. Притчард провел пальцем по нежному лепестку розы. Уже был октябрь, но из-за необычайно теплой погоды цветы продолжали цвести.
– Доброе утро, сэр Деннис.
Испугавшись, Притчард повернул голову и увидел высокого светловолосого молодого человека, стоящего на плитках дорожки сада, с руками, засунутыми глубоко в карманы бежевого пальто. Он разговаривал с ирландским акцентом.
– Какого черта вам здесь нужно? Моей медсестры еще нет.
– Доктор Притчард,
Притчард нахмурился, когда прочитал имя.
– Это что, шутка? Этот человек умер много лет назад.
– Но у вас есть документ, доктор?
– Я думаю, вам лучше уйти, иначе я позову полицию, – повысил голос Притчард.
– По существу, я уверен, что он у вас есть, – настаивал человек. – Видите ли, я позволил себе некоторую вольность и просмотрел документы в вашем офисе. К сожалению, я не смог найти его. Тогда я подумал, что такой добросовестный парень, как Деннис, наверняка поместил ненужный документ в архив. Так что я проверил склад, где вы арендуете площадь. Как ни печально, но я не нашел то, что искал. Все это означает, что у вас должно быть очень укромное место для этой особой папки, не так ли?
– Убирайтесь! – закричал сэр Деннис.
Он не заметил быстрого движения человека, но в ту же секунду незнакомец завел его руку за спину.
– Лондону нужны все его хирурги, доктор. Было бы жаль лишить город одного из лучших.
Притчард почувствовал резкую боль в плече, так как его руку заводили все выше.
– Я все же думаю, что документ все еще у вас, – сказал человек спокойно. – До того как вы произнесете что-либо, что могло бы меня расстроить, нам лучше зайти в дом и сделать один телефонный звонок.
Толкая Притчарда перед собой вперед, человек зашел с ним в офис.
– Пожалуйста, смотрите, какой номер я набираю. Притчард похолодел, когда увидел свой домашний номер.
– Теперь слушайте.
– Деннис! Деннис, это ты? Милый, что происходит? Здесь какие-то люди.
Притчард закрыл глаза, когда его жена закричала.
– Мои помощники не причинят вреда вашей любимой жене, Деннис. До тех пор, конечно, пока вы не решите, что документ для вас имеет большую ценность, чем ее жизнь.
Притчард не смог вынести мысль о том, что может произойти у него дома.
– У меня он есть! – произнес он с трудом. – Он спрятан…
– Несите, Деннис, несите.
Притчард направился к застекленному шкафу позади стола. Он открыл его и вытащил выдвижной ящик с книгами, за которым находился потайной сейф. Дрожащими пальцами Притчард набрал комбинацию. Когда дверца открылась, он залез внутрь и вытащил оттуда толстую синюю папку.
Незнакомец просмотрел документы в поисках нужных записей. Он улыбнулся.
– Вы поступили правильно, доктор. Теперь я не нарушу условия сделки и вы увидите, что с вашей женой все в порядке. Но я думаю, что вам стоит поехать к ней в любом случае. Ей может понадобиться успокоительное.
– Кто вы? – прошептал Притчард.
– Тот, кто навестит вас, если вы обратитесь в полицию. Или к кому-либо еще, кто может заинтересоваться этим. Не делайте этого, доктор. Забудьте обо всем, что произошло. Если кто-нибудь что-нибудь спросит, прикиньтесь дураком. Документ потерялся, исчез. Здравствуйте и процветайте, Деннис. Я
Человек с ирландским акцентом исчез так же неожиданно, как появился. Сев на поезд, чтобы добраться до парома через Ирландское море, он думал о том, что Берлин, скорее всего, будет удовлетворен результатами. Немцы надоедали ему напоминаниями о Притчарде в течение восемнадцати месяцев, но у ирландца были более неотложные и важные дела, чем врач на Харли-стрит. Он не мог понять, почему был так важен этот медицинский документ человека, который умер более двадцати лет назад.
Роза Джефферсон была в числе тех американцев, которые, находясь в меньшинстве, верили в неизбежность второй мировой войны. На протяжении осени 1938 года она совершила несколько поездок в Вашингтон, где проводила консультации с министром финансов и даже самим президентом Рузвельтом. Компания «Глобал Энтерпрайсиз» была именно тем, что подразумевалось в названии, – всемирной промышленной и финансовой империей. Люди, которые занимали места на вершине пирамиды власти, знали, что морские суда, железные дороги и предприятия, которыми управляла Роза Джефферсон, могли бы потребоваться для обеспечения обороноспособности страны. Но даже более важной для них была ее могущественная финансовая власть.
Так как она была представителем официального Вашингтона, Розе приходилось заседать в многочисленных комиссиях, которые постоянно пересматривали американскую стратегию и политику на случай изменения ситуации в Европе. После ужаса «Хрустальной ночи» 9 ноября 1938 года, когда разбушевавшиеся банды нацистов громили еврейские магазины и избивали их владельцев, Роза выступала за неограниченную эмиграцию евреев из Германии в Соединенные Штаты. Она испытала настоящее потрясение, когда большинство членов кабинета Рузвельта предложило рассматривать инцидент как досадное недоразумение. Роза высказала Монку предположение, что они смогут изыскать пути, чтобы вывезти сотрудников-евреев «Глобал» из Европы вместе с членами их семей, начиная с Германии.
– В этом мы опережаем тебя, – сказал Монк.
Так как он не был уверен, какой будет реакция с ее стороны, Монк никогда не рассказывал Розе о каналах эмиграции, которые Мишель и Абрахам Варбург наладили в Германии. Посвященная в детали этого плана, Роза восхитилась и поразилась гуманитарной деятельности Мишель. Она сразу же высказала свои предложения, как сделать эту работу более эффективной.
– Мы можем увеличить число уезжающих, назвав их сотрудниками «Глобал», выезжающими на переподготовку.
Монк подумал, что это гениальная мысль. Он послал рекомендации Абрахаму Варбургу, который немедленно поддержал их.
Летом 1939 года вопреки советам своих помощников Роза совершила последнюю поездку в Европу. Хотя ее деловое расписание оказывалось, таким образом, сорванным, она сперва поехала в клинику Хоффмана в Швейцарии.
Как только она осознала серьезность полученных Стивеном повреждений, Роза непреклонно настаивала на его возвращении в Нью-Йорк. Для нее было непостижимым, что Стивен не мог получить всю необходимую помощь в стране, которая лидировала в области медицинских достижений. Но американские специалисты, которые изучили дело Стивена, пришли к единодушному выводу: швейцарцы, и особенно клиника Хоффмана, были мировыми лидерами в области восстановительной хирургии.