Мечтая о тебе
Шрифт:
– Миссис Эллиот, – мягко прервал ее Аберкромби. – Все же вы женщина. У вас мало опыта выживания в жестком мире бизнеса. И мужчине-то порой трудно добиться успеха. А уж молодой девушке, такой как вы, и подавно. Я сомневаюсь, что вам повезет найти инвесторов, которые думают иначе, чем я.
– О каком везении вы говорите? – спросила Мара, уже сдерживаясь изо всех сил. – Я не верю в удачу, мистер Аберкромби. И полагаю, что такой логичный и разумный человек, как вы, также в нее не верит.
Уже жестко Аберкромби ответил:
– Однако
– Джеймс вообще не управлял этой компанией, – сказала Мара. – Все это время фабрикой управляла я. И вы это знаете. На протяжении четырех лет я каждый понедельник приходила в банк, чтобы вносить на депозит средства. Я занималась продлением банковского счета, а также выполняла другие финансовые операции.
– Миссис Эллиот, я понимаю, что обстоятельства заставили вас взять на себя в этом бизнесе некоторую ответственность, и связано это было с тем, что Джеймс отбыл в Америку. Но все это время для принятия серьезных решений с ним можно было связаться по телеграфу. Сейчас Джеймса нет. Кто будет принимать такие решения?
– На протяжении четырех лет я принимала такие решения, сэр. Мой муж был в своем роде самородком. Он волшебно умел зарабатывать деньги. Но также грандиозно он умел и терять их. Уверяю вас, я никогда не спрашивала его совета по телеграфу. Это было и бесполезно, и неприятно.
Банкир не сдавался.
– Тем не менее именно ваш муж владел фабрикой и отвечал за все, что с ней происходило. Теперь он мертв, и наш банк хочет изъять свои средства, чтобы возможные последствия его смерти не сказались на нашем финансовом благополучии.
– Это смехотворно! – взорвалась Мара, возмущенная такой несправедливостью. – Я отвечала за все, что происходило на фабрике. Упорно работала, чтобы сделать компанию прибыльной. И я не буду стоять в стороне и смотреть, как все разваливается!
Было очевидно, что женские эмоции были банкиру не по душе. Он собрал документы и передал их Маре со словами:
– Решение принято. Искренне сожалею, если оно сделает компанию банкротом. Но бизнес есть бизнес.
Мара смотрела на аккуратно исписанные карандашом листы своей балансовой отчетности, чувствуя, что ее шансы становятся все меньше и меньше. Однако она решила больше не умолять банкира. Она не будет унижаться перед ним.
Собрав остатки гордости, Мара спросила:
– Так какова точно сумма и сколько у меня времени, чтобы уплатить ее?
Чиновник открыл свой гроссбух и ответил:
– Основная часть платежа плюс набежавшие за месяц проценты составляют пять тысяч двадцать пять фунтов двенадцать шиллингов и десять пенсов. Рассчитано на последний день выплат, пятница, двенадцатого июля.
«А сейчас среда, утро. Три дня», – прикинула Мара. Итак, у нее оставалось только три дня. Мара резко поднялась с кресла со словами:
– Прекрасно, составляйте документы, в пятницу я принесу вам полную сумму, мистер Аберкромби. Вы получите свои деньги.
– Миссис
«Ограблю банк», – чуть не вылетела из уст Мары шутка. Не уверенная, что этот зануда оценит ее шутливый комментарий, она сдержалась в самый последний момент. Но сама идея ограбить банк не казалась ей такой уж плохой.
Натаниэль достал очередную деталь своей миниатюрной железной дороги. Это был фрагмент рельсов, который ему нужно было присоединить к предыдущим. Чейз с силой начал соединять. Нужно, чтобы был электрический контакт и игрушечный поезд не подскакивал на стыках.
А в это время Боггс с сыновьями возился с потолком его комнаты. Адский шум не мешал Натаниэлю соединять рельсы, ведь он знал, что его идея буквально перевернет мир многих мальчишек, когда он предложит им не просто игрушку, а единственную в своем роде игрушку.
Этой идеей Натаниэль был обязан дедушке. Теперь и он сам, Натаниэль, улыбался, глядя сверху вниз на стол, где были разложены наполовину собранные рельсовые пути, и вспоминал то далекое лето, которое он провел на острове Уайт. Тогда он, еще совсем юный парнишка, не мог произнести ни слова от охватившего его возбуждения. Дедушка буквально заразил его своей идеей и привил ему тот энтузиазм умудренных жизнью людей, в котором содержалась немалая толика терпения.
Комнату заполнял вечерний полумрак. Натаниэль зажег стоявший на столе газовый рожок и продолжил трудиться над изобретением, которое проложит ему путь в светлое будущее. Но мысли его витали сейчас в прошлом. «Если бы дедушка поверил в меня», – размышлял он.
Натаниэль вспоминал деда, для которого всегда был слишком запальчивым и горячим. Не было случая, чтобы он, дед, похвалил юного Натаниэля. Не «дотягивал» Натаниэль и в глазах отца, не заслуживал, чтобы ему дали шанс выйти в люди.
Но дед все-таки дал шанс. Натаниэль закончил Кембридж и в возрасте девятнадцати лет получил возможность проверить себя в деле. Он попал в самое сердце игрушечной фабрики «Чейзтойз», где, можно сказать, впервые вышел из тени. Впоследствии его отец начал осознавать, что именно Натаниэль, его второй сын, строит в мечтах нечто большее, чем воздушные замки. Все, что прежде задумывал Натаниэль, казалось его отцу лишь непрактичными фантазиями.
Наконец Натаниэль установил на место последнюю секцию путей. Пришло время проверить в действии игрушечный поезд, посмотреть, работает ли он после двух недель практически непрерывной тряски в дороге.
Чейз извлек из коробки локомотив и собирался было поставить его на рельсы, но громкий стук в дверь отвлек его.
– Входите!
Дверь отворилась, и за ней оказался темноволосый мужчина. С ухмылкой протянув:
– Ну-ну, – он приподнял свою шляпу и сказал: – Много воды утекло, старина.