Мечтайте смело. Шаманский метод превращения мечты в реальность
Шрифт:
Сновидение рисует в воображении ряд причудливых картинок, образов, которые приходят на ум, когда мы спим. Образы метафоричны: во снах мы стремимся достичь американской мечты — дома своей мечты, романтической любви своей мечты, карьеры своей мечты. Когда мы видим проблемы нашего мира, мы мечтаем о том, чтобы не было нищеты, насилия и глобального потепления; мы выдаем желаемое за действительное, но это никогда не воплотится в реальность. В этой книге мы будем исследовать не сновидения и не беспочвенные мечтания.
Если вы такой же, как и все, ваш план превращать мечты в реальность завел вас совсем не туда. Вы проанализировали, что же пошло не так, повозились с планом, сделали работу над ошибками, забыли про разочарование и попробовали
Когда нас захватывает суматоха каждодневных забот, вместе с попытками создать жизнь, которая, по нашему убеждению, сделает нас счастливыми, мы можем оказаться в тупике. Отношения портятся, исчезает беззаботный образ жизни, и накапливаются счета для оплаты. Мы смотрим на все то, чего добились в жизни, что приобрели, и удивляемся, почему это не делает нас счастливыми. Наша формула счастья оказалась в лучшем случае рецептом банальности, а в худшем — страданием, и наша мечта поблекла...
Нам хочется думать, что мы живем смелой и настоящей жизнью, мы теряем интерес к приключениям еще в раннем возрасте, поскольку начинаем соответствовать традициям нашей культуры, которая решает за нас, как нам нужно думать, чувствовать и вести себя. Мы втянуты в кошмар, царящий во всей нашей культуре, который развивает у людей апатию вместо храбрости и конформизм вместо оригинальности. Мы не находим своего предназначения в жизни или ее смысла, но мы не осмеливаемся принять тот факт, что наша жизнь ничего нам не приносит. Может испугать лишь одна мысль о том, что надо отвечать за последствия своих поступков, идти против статус-кво, добиваться чего-то большего, если боишься «раскачать лодку».
Такое происходило и со мной, когда я был профессором в самом крупном университете Сан-Франциско. В то время я, один из самых молодых членов профессорско-преподавательского состава в системе университета штата, возглавлял свою собственную лабораторию исследования биологического саморегулирования. Однажды мне в голову пришла мысль о том, что, стараясь проникнуть все глубже и глубже в строение мозга для изучения его функций, я смотрел «не с той стороны микроскопа». Я понял, что должен был бы взглянуть на проблему издалека, отойти к иной системе взглядов и понятий, чьи правила о времени и пространстве сильно отличались бы от той научной парадигмы, которой я был обучен. Тогда я услышал слабый голос, зовущий меня покинуть лабораторию и отправиться на Амазонку, где я смог бы исследовать обряды шаманов, полностью полагающихся на силу ума (психики), и создать то, что я потом стал называть «психосоматическим здоровьем».
Все мои друзья думали, что я сошел с ума, так как отказывался от многообещающей карьеры ради дикого путешествия в джунглях. Лишь один человек был счастлив видеть меня отправляющимся в путь — мой декан, который считал, что все принятые, сознательные научные исследования были пустой тратой времени и денег. Я помню, как стыдно мне было, и как была разочарована моя семья тем фактом, что я покидал: престижную работу в университете и становился исследователем. Даже спустя годы, когда я уже был автором полдюжины книг и читал лекции в университетах по всему миру, моя мать спрашивала меня, когда же, наконец, я устроюсь на «настоящую» работу в университете? Мать заметила мне, что она больше гордилась моей университетской работой, чем той, которой я занимался теперь.
Воспоминания о том, как в прошлом нам было стыдно быть не такими, как все, доставляют нам столько неудобств, что мы переносим наше чувство стыда друг на друга и присоединяемся к всеобщему коллективному кошмару беспомощности и страха. Мы относимся с недоверием к каждому, кто думает, чувствует и ведет себя не так, как все остальные, а в глубине души мы завидуем им. Захваченные
Мы хотели бы думать, что сами творим наши жизни, что мы критичны и притягательны. Однако в итоге оказывается, что мы готовы лишь к светскому проявлению неприятия. Например, возмущаемся, как можно водить машину вызывающе яркого красного цвета, а не обычной, нейтральной окраски? Ходить на работу в «гавайке» (рубашке с короткими рукавами и ярким пестрым рисунком) вместо костюма, и так далее. К сожалению, обнаруживается, что наши «оригинальные» поступки стали пустыми символами, а жизнь превратилась в пародию телевизионного шоу с людьми, играющими стереотипные роли по тривиальным сценариям.
Недостаток своеобразия и смелости — это признаки нашего всеобщего кошмара. Так как у нас всех есть фундаментальная потребность в безопасности, которую мы удовлетворяем с помощью обыденности и однообразия нашей жизни, мы стремимся приспособиться и успокоить себя, думая, что завтра все будет так же, как сегодня. В действительности, видный американский психолог Абрахам Маслоу, создавший пирамиду потребностей, обнаружил, что люди ставят потребность в безопасности выше потребности в любви и уважении. Перемены заставляют нас столкнуться лицом к лицу с неизвестным и со всем тем, что для нас непривычно. Поэтому мы избегаем перемен. Прежде чем выйти за дверь, мы хотим основательно убедиться в том, что мы не столкнемся с какими-либо неудобствами, что наш путь будет всегда чистым и приведет прямо к цели. Достаточно лишь малейших сомнений, чтобы мы наглухо закрыли дверь. Нам представляется менее болезненным оставаться с тем, что привычно, даже если мы продолжаем ворчать и жаловаться на то, как это ужасно.
Признание того факта, что наша работа не приносит желаемых результатов, требует от нас смелости. Пока я трудился в своей лаборатории в университете, я мог бы продолжать получать гранты на проведение тех научно-исследовательских работ, которые, я знал, не будут необходимыми и существенными. Я пытался убедить себя, что, пока я получаю средства от уважаемых фондов, я делаю что-то важное и эффективное. Когда же я решил отправиться на Амазонку, ни один из моих спонсоров не согласился финансировать мою работу, и лишь один из моих коллег поддержал меня — профессор, доктор Стэнли Криппнер. Однажды я понял, что обманывал себя по поводу того, насколько важна моя карьера в университете, я должен был отказаться от своего дискомфорта — делать то же самое, что я всегда делал. Я должен был перестать надеяться, что если буду стараться достаточно сильно, то найду работу, которая будет иметь не только смысл, но и «благословение» главного университета штата.
Соединенные Штаты Америки всегда реализуют метафору «заново родиться в страстном увлечении или выполнении своего долга». Американские книжные магазины заполнены мемуарами и биографиями «правильных людей» — спортсменов и кинозвезд, избавившихся от своих губительных пристрастий к наркотикам; бедных людей, ставших необычайно богатыми; тех толстых и несчастливых, преобразивших себя, став стройными и счастливыми. Но не имеет значения, сколько желания и энтузиазма у нас есть для изменения нашей жизни, пока мы не освободимся от наших грез и не прекратим выдавать желаемое за действительное, что, в первую очередь, и втягивает нас в кошмар. Так или иначе, мы будем возвращаться в него. Мы думаем, что родились заново, что наша жизнь изменилась, но вскоре обнаруживаем, что, подобно мифическому Сизифу, все еще катим и катим валун на вершину холма, не добиваясь своего. Старый возлюбленный, который сводил нас с ума, ушел из нашей жизни, а новый оказался таким же невыносимым; повышение по службе, о котором мы так молились, привело нас лишь на очередную должность, где все подчинено служебным отношениям, и так далее. Неудивительно, что мы чувствуем себя беспомощными! Мы хотим мира во всем мире, или хотя бы мира в наших жизнях, но не способны даже просто поговорить с бывшим возлюбленным или сотрудником на работе безо всякой злобы и неприятия!