Мечтаю о третьем размере
Шрифт:
— Просто я умею быть убедительным, — беззаботно улыбаюсь, а на душе какое-то поганое предчувствие.
— Убедительным, — с издевкой говорит отец. — Убедительным в чем? В том, чтобы трахнуть главу отдела кредитования юридических лиц.
Вот гадство, откуда только прознал? Неужели Полина разболтала кому-то?
— Пап, что за чушь ты несёшь? Да она старше меня на шесть лет!
Отец молчит. Смотрит на меня так, словно хочет убить, но сдерживается из последних сил. Вижу с какой силой сжимает в руке карандаш и не понимаю с чего весь этот
— Если бы ты не был моим сыном, я бы выбросил тебя на улицу как не нужного щенка! Ты хоть в курсе что эта Полина жена главы банка? В ее кабинете установлена камера! Ты можешь хоть иногда думать головой, а не яйцами, а? — кричит он так, что аж краснеет от злости.
Вот лажа! Вот же ж сука!
— Тимофеев позвонил мне утром и сказал, что наш основной контракт не будут продлевать. Через пол года, Марк, вся работа нашей фирмы остановиться! И не только нашей! Как я буду объяснять ситуацию нашим дилерам? Что молчишь, а? — и как хрястнет кулаком по столу, что моя задница непроизвольно подпрыгивает на кресле.
— Пап, да не переживай ты так, у нас что, в стране всего один банк? К тому же, мы очень выгодные клиенты…
— Заткнись, — перебивает меня и я начинаю переживать, как бы папаня не свихнулся на нервной почве и не воткнул мне этот самый карандаш в глаз.
— Уйди с глаз моих. Чтобы я тебя до завтра не видел, нет, лучше до следующей недели. Считай, что у тебя маленький отпуск, а потом испытательный строк. Налажаешь ещё раз и уволю нахрен! Может хоть тогда научишься самостоятельности!
— Ладно-ладно, пап, понял, не горячись ты так, — и пока он не передумал и не уволил меня окончательно, спешу скрыться с его глаз.
Черт, вот же ж подстава так подстава! А я как идиот радовался, что смогу похвастаться отцу контрактом, который он так долго не мог заполучить.
Останавливаюсь в коридоре и изо всех сил ударяю несколько раз ногой о стену.
Чтоб тебя!
Черт, может, отец все-таки прав и нужно начинать становится чуточку серьезней?
Не замечаю как добираюсь до своего кабинета, прохожу мимо очкастой, которая болтает по телефону и что-то в ее голосе заставляет меня остановится и прислушаться к разговору.
— Я уже выезжаю, господи, уже еду!
Милана хватает сумку, потом словно вспомнив обо мне подымает свой встревоженный взгляд и едва слышным жалобным голосом, что для неё в принципе не свойственно, спрашивает:
— Мможно, я… я домой пойду? У мення… мен-ня… пожар…
— Какой ещё пожар? — бросаю зло.
— Настоящий, — кривится она, и я понимаю, что девочка сдерживается из последних сил, чтобы не расплакаться. — А у меня там все, понимаете? И деньги, и одежда, и…. и кот…
Все, плотину сорвало. Слезы крупными каплями катятся по щека, она шморгает носом и нервно теребит ручки сумки, не отрывая взгляда от пальмы в углу помещения.
— Поехали, — говорю устало.
— Куда?
— Пожар твой тушить, — и подталкиваю ее к выходу.
В конце концов, я должен поскорее стать для
Глава 19
POV Милана
Я ничего не вижу перед собой с того самого момента, когда мне позвонила соседка и сообщила, что из окон моей квартиры валит дым. Божечки, что же будет? Хоть бы ничего не сгорело! Может, я просто кастрюлю забыла снять с плиты? Или это…это…. что там ещё может быть?
А кот? А одежда? А документы, мебель? Я же до конца жизни с хозяйкой не рассчитаюсь за причинённый ущерб.
Я содрогаюсь от рыданий, стараясь не смотреть на Марка, которой с бешенной скоростью гонит машину через узкие переулки к моему дому.
Когда машина останавливается, все мои надежды, что ничего серьезного не произойдет, резко рушатся. Во дворе столпилась куча народа, а перед окнами стоит красная пожарная машина, из которой медленно выезжает лестница, подымаясь на уровень окон моей квартиры, из которых валит дым.
От страха и неверия, что это все происходит именно со мной, я не могу произнести ни слова, не то что самостоятельно выбраться из машины.
— Посиди здесь пока что, — вздыхает Марк, улавливая мое состояние и я действительно благодарна ему за это, потому что, если я покажусь на глаза этой разъяренной толпе, они меня съедят живьем, либо отправят на костер.
Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь совладать со слезами и истерикой, смотрю в спину мужчине, который подходит к пожарникам и о чем-то говорит с ними, подымаю голову вверх, чтобы еще раз убедиться, что это вовсе не сон и замечаю рыжий лохматый мяукающий комочек на перилах балкона.
Осирис! Жив! Слава богу!
Вытираю мокрые щеки рукавом кофты и вылетаю из машины. Бегу к пожарникам, чтобы попросить в первую очередь снять кота с балкона — он ведь такой пугливый и впечатлительный у меня.
— О, а вот и она! Явилась! — слышу где-то сбоку голос тети Светы, соседки справа. — Я уже Рае позвонила, сообщила какое несчастье ты ей устроила…
Дальше не слушаю, просто абстрагируюсь от всех этих криков и обвинений, летящих в мою сторону, словно я специально бросила горящую спичку посреди квартиры, закрыла дверь на замок и ушла на работу.
— Милана, я же просил оставаться в машине, — замечает меня Марк.
— Там мой кот, — говорю сквозь слезы, указывая на балкон.
— Сейчас спасем вашего кота, не переживайте, — подбабривает меня пожарный и спешит к своему напарнику, который возится со шлангом.
Я стою, обхватив себя руками, время от времени утирая рукавом слезы, из-за которых весь мир теперь виден расплывчато, прямо как в очках Юлькиной бабки, плач плавно переходит в громкую и некрасивую икоту, а в голове такой бардак, что единственное чего сейчас хочется — завалиться на кровать и уснуть. А, проснувшись, убедиться, что это все лишь страшный сон.