Мечты сбываются
Шрифт:
«К черту!» – решил Ф. У него хватало своих проблем, чтобы вдобавок ломать голову над местными причудами. Спустя пять минут он снова боролся с дремотой и старался держать глаза открытыми, чтобы вовремя вмешаться, если водителю вздумается отмочить еще какой-нибудь номер. Но инвалид, похоже, и сам был ошарашен тем, что едва не отправился в мир иной, и вел себя тихо.
Жена тоже помалкивала. Наверное, проклинала себя за то, что выдала свою слабость, оказалась не на высоте. Потеряла лицо. Ф. чувствовал удовлетворение всякий раз, когда с нее слетала маска фальши, ставшей второй натурой. Вернее, первой… Дочка забавлялась с куклой и стала тихонько напевать какую-то песенку. Идиллия. Все делали вид, что ничего не случилось.
Справа
– Куда ты нас привез, дядя? – спросил Ф., стряхивая сонную одурь. Ни одной тачки за два часа – это уж слишком. И если не обманывать себя, то холодок в груди – отнюдь не вечерний воздух, который периодически вдыхаешь. Холодок в груди означал зарождавшийся страх.
– Не боись. Я тутошние места знаю. Доставлю в лучшем виде… Во дела: кажный год дорогу наново стелют, а все одно такая, будто тридцать лет минуло!..
– Хватит болтать. Поворачивай обратно! – потребовал Ф., до которого дошло, что они вляпались во что-то нехорошее. Во всяком случае, не в лечебную грязь, как было обещано в рекламном проспекте пансионата. Пока смердило не очень сильно и был шанс выбраться, запачкав только ноги. Кроме того, Ф. беспокоился не столько о себе, сколько о ребенке.
– Спокуха, паря! Приехали! – тут же объявил инвалид с нескрываемым торжеством.
Впереди действительно внезапно блеснул свет. Лес отступил; машина выскочила на возвышенность, и с нее открылся отличный вид на облагороженный ландшафт, залитый мягким электрическим сиянием, которое превосходило по яркости розоватую увядающую корону закатывающегося солнца.
– Ух ты! – восторженно взвизгнула дочка.
Ф. и сам вдруг ощутил почти детскую радость. Как будто увидел сказочную страну, где все мирно и прекрасно, а идеальные люди любят друг друга, живут долго и счастливо, и семейные пары умирают в один день. Это не было миражем в физическом смысле – разве что миражем воображения. И хотя
Ф. был уверен, что при ближайшем рассмотрении все окажется совсем иным, очень хотелось продлить очарование момента.
…Все разительно менялось за некоей неуловимой границей. Широкая лента идеальной дороги плавно спускалась в огромную чашу, окруженную лесом. Благодаря террасам, разбитым на склонах, территория пансионата была похожа издали на огромный амфитеатр. Густые деревья дарили тень в летний зной и укрывали от дождя в ненастье (да и возможно ли в этом волшебном краю ненастье?!). Красивые белые дома утопали в цветах. Газоны с густой травой казались коврами, расстеленными в ожидании беззаботно играющих босоногих принцесс. От одного светящегося острова к другому были протянуты гирлянды фонариков – целый архипелаг огоньков, разделенных фиолетово-лиловым океаном сумерек. Листва отбрасывала колеблющиеся леопардовые тени. Белеющие дорожки уводили в бархатную темноту, туда, где грезили статуи и беседки предоставляли влюбленным уютные уголки, а уставшим – вожделенный покой. На противоположном склоне мерцали ажурные и загадочные конструкции парка аттракционов. Легкий туман плыл над бассейнами и озерами – резервуарами таинственной изумрудной прохлады, хранившей сны и русалочьи фантазии. Волшебство тихого летнего вечера преобразило природу. И еще была слышна музыка, несмолкающая и самая естественная на свете музыка – умиротворяющий шелест целого хора сверчков…
Внезапно инвалид остановил колымагу.
– Тут и разбежимся. Покедова, ребята! До места пешком дотопаете.
– Ты что, мужик? Смотри, какая дорога! Песня, а не дорога! – увещевал повеселевший Ф.
– Знак видал? Проезд только для машин персонала. А я не персонал, понял?
– Кто ж тебя накажет, родной? Триста метров осталось; не выделывайся!
– Не-не-не, –
– Я бы тебе налил, но с собой – ничего. Кефир будешь? Четыре градуса все-таки…
Инвалид ответил злобным взглядом, решив, что над ним издеваются. Ф. не стал больше уговаривать. Вылез из машины и вытащил сумки. Затем взял дочку на руки и молча пошел в сторону пансионата.
Разозленный инвалид подергал рычаг переключения скоростей и сдал назад. Уже развернувшись, он высунулся из окна и закричал вслед Ф.:
– Шоб ты сам кефир хлебал, когда захочешь зенки залить! А скоро захочешь – это я тебе обещаю!
После чего тотчас же дал газу и растворился в вонючем облаке.
«Пожалуй, смахивает на проклятие», – решил Ф., даже не оглянувшись, и прислушался к дроби, которую яростно выбивали каблучки жены.
Поступившие флюиды означали, что сегодня ночью он вряд ли получит то, за чем изрядно соскучился. Честное слово, соскучился.
Иногда он всерьез думал, не лучше ли быть импотентом?
Неоновая стрелка с подсвеченной надписью указывала на коттедж администратора. Но Ф. не торопился. Он внимательно смотрел по сторонам, изучая обстановку, и до сих пор не мог поверить своим глазам. Его супруга вертела головой с еще более обалделым видом. Ее прежде всего поражала роскошь. А Ф. улавливал кое-что другое.
Даже воздух здесь, кажется, был иным. Вкусным. Густым. Пряным. Пробуждающим приятные воспоминания и надежды на лучшее. Неведомым образом законсервированный воздух апреля, сохранивший ароматы цветущих садов, юности, свежести, девственного томления…
И вечер продолжался как цветной сон. Где-то заиграла мягкая свинговая музыка; раздался густой и беззаботный мужской смех, затем и ответный женский рассыпался хрустальным звоном. Над ближайшим палисадником всплывало облачко сизого дыма – там кто-то сидел в кресле, курил сигару и любовался звездами…
– Черт меня подери! – негромко произнес Ф. – Мне нравится это место!
Редчайший случай – его жена была с ним полностью согласна! Ну а девочка уже бежала вприпрыжку к ближайшим качелям. Это были очень красивые качели, будто созданные для маленьких фей, – белое плетеное креслице, подвешенное на двух витых шнурах. Под ним – густая трава. Удобно и абсолютно безопасно.
Ф. поднялся на веранду, увитую диким виноградом и отчего-то напомнившую ему чеховские рассказы. Он ступал аккуратно, ожидая услышать пронзительный скрип досок, но под ногами оказалось упругое покрытие, поглощавшее даже цокот острых женских каблучков. На всякий случай Ф. постучал в дверь, услышал доброжелательное «Прошу!» и вошел. Жена держалась в шаге позади него.
Внутри он сделал еще одно удивительное открытие. Вместо обычной для подобных заведений комнаты со старой казенной мебелью, крашеными стенами, побеленными потолками и непременным фикусом в кадке он увидел вполне современный офис, отделанный строго, дорого и с безупречным вкусом, обставленный с соблюдением единого стиля и оборудованный всевозможной электронной техникой – от установки искусственного климата до персонального компьютера.
Впрочем, фигура человека, поднявшегося из-за стола, сразу же приковывала к себе внимание и заставляла позабыть об интерьере. На первый взгляд это был глубочайший старик, такой дряхлый, что казалось, он должен перемещаться исключительно при помощи костылей. Однако он засеменил навстречу Ф. бодреньким шагом. Администратор улыбался, но лучше бы он этого не делал. Его мертвенно-бледное лицо, изборожденное морщинами, напоминало карту фьордов, наложенную поверх маски скалящегося демона со слегка скошенной набок челюстью.