Мед его поцелуев

Рэмзи Сара

— Осторожно с клятвами, леди Карнэч. Вы уже клялись никогда не выходить замуж.

Французский акцент Мадлен усиливался, когда она веселилась, а свадьба Эмили смешила ее так, что речь герцогини напоминала лепет только что прибывшей эмигрантки.

— Вы клялись в том же, герцогиня.

Элли поднялась и отбросила салфетку.

— Может быть, пройдем в гостиную? Если уж молчать о браке Эмили, то лучше с чашкой чая и в удобном кресле.

— Насчет удобного кресла я ничего не обещаю, — предупредила Мадлен, проводя всех

леди через дверь столовой к ближайшей двери в гостиную. — Подозреваю, Фергюсон потратил все свободные средства на пару кресел для своего кабинета. Это было несколько лет назад, но с тех пор, как он унаследовал герцогство, денег на обновление этого дома не хватало.

Насчет стульев и кресел она оказалась права. Пыль из них не вылетала, но сиденья износились настолько, что, похоже, полностью состояли из слежавшейся пыли на месте того, что когда-то было набивкой. Эмили опасливо опустилась на древний стул, который, казалось, был родом из тех времен, когда Джеймс Первый объединил английскую и шотландскую короны.

— Вы долго намерены оставаться в Шотландии? — спросила она.

Мадлен поправила юбки, усаживаясь в древнее кресло и игнорируя громкий стон древнего дерева.

— Еще на неделю, наверное. Мы с Элли составляем список всего, что нужно здесь заменить, заново обить, перекрасить, восстановить… Только на пергамент уже ушло целое состояние.

— И мне действительно нравится тратить деньги брата, — сказала Элли, усаживаясь рядом с Эмили на кушетку.

— Не настолько, как нам с Мэри нравится тратить их на новые платья, — вмешалась Кейт. Близняшки сидели на паре табуретов и выглядели идеальными придворными дамами. Элегантные белые платья странно подходили поблекшей парче на стенах гостиной.

— Ваши платья в здешних горах лишь пропадают попусту, — заметила Эмили.

— О, это нам безразлично, — сказала Мэри. — Что угодно лучше жизни с нашим отцом.

Она обронила это как бы между делом, но репутация предыдущего герцога была так широко известно, что Эмили могла лишь рассмеяться.

— Кстати, о том, что попусту пропадает в горах. Когда вы с Малкольмом решили возвратиться в Лондон? — спросила Мадлен.

— Я предпочла бы откладывать отъезд как можно дольше, — сказала Эмили.

Элли приподняла бровь, но в эту минуту вошел слуга, и свой комментарий она придержала, пока он располагал сервировочный столик с чаем возле кресла Мадлен. Мадлен поблагодарила его с безупречной вежливостью и помешала листья в заварочном чайничке так привычно, словно всю жизнь только этим и занималась.

Эмили редко подавала чай. Она умела, конечно же, но в доме Солфорда чаепитием заведовала только матушка. Даже теперь, когда Эмили стала леди Карнэч, слугами распоряжалась не она, а свекровь. И ситуация, с ее точки зрения, не требовала изменений — днем легче было писать, и Эмили не хотела жертвовать книгой ради составления обеденных карточек и разговоров с домоправительницей.

Но,

глядя на Мадлен, она размышляла о том, каково это.

Как только слуга ушел, Элли подпрыгнула.

— Твое желание остаться в горах означает, что ты нашла ответы на мои предыдущие вопросы? Или, наоборот, решила сбежать от них?

Эмили на миг растерялась. Мадлен улыбнулась Элли.

— Ставлю на то, что решила сбежать. Если ты думаешь, что Эмили поняла, почему ее тянет к Карнэчу, ты, наверное, добралась до запасов шерри без моего ведома.

— Эмили не глупа, — протянула Элли. — Она наверняка уже разобралась в природе притяжения.

Мадлен и Элли сблизились во время совместного путешествия, и теперь они были близки настолько, что у них появились личные, лишь им двоим понятные шутки, как раньше было у Эмили и Мадлен. И ревность придала голосу Эмили резкости.

— Вы не могли бы перестать говорить обо мне так, словно меня здесь нет?

— Только тогда, когда ты ответишь на вопросы, которые я задала тебе незадолго до твоей свадьбы, — ответила Элли, принимая из рук Мадлен чашку чая. — Чего ты хочешь от Карнэча? И что случится с твоим писательством?

— Ты спрашивала, что меня к нему привлекло, а не чего я хочу, — упрямо поправила Эмили.

Элли отмахнулась от этого уточнения.

— Тема остается той же. Зачем оставаться в горах, с ним наедине, если ты ничего от него не хочешь? Если ты готова пожертвовать всем ради компании одного-единственного мужчины, он наверняка тебе небезразличен.

Эмили потянулась к чашке с чаем, чтобы сгладить паузу и подобрать слова. И сама почувствовала вкус лжи на губах, когда ответила:

— Дело не в том, что я хочу проводить с ним время. Я просто не хочу возвращаться в Лондон.

— Будь я Фергюсоном, я бы сказала «дерьмо», — отозвалась Мадлен.

— Театр никак не исправил твоего лексикона, верно? — спросила Эмили. Прошлой весной Мадлен несколько недель тайно играла на сцене, там они и познакомились с Фергюсоном. Атмосфера, которой Мадлен наслаждалась, расширила ее познания в областях, которые были неприемлемы для приличного общества.

Мадлен улыбнулась.

— Фергюсон выражается куда хуже. Но ты же любишь Лондон — неужели у тебя появилась причина его бояться? Ты узнала нечто новое о лорде Кэсселе?

Эмили посмотрела на близняшек. Она не знала, можно ли им доверять. Элли заметила ее взгляд и жестом привлекла внимание сестер.

— Брысь, девочки. Взрослым нужно кое-что обсудить.

— Нам уже двадцать один год, — гордо вскинулась Мэри.

— А мне почти тридцать, я древняя карга, на что вы так мило вчера указали, — ответила Элли. — Так что оставьте старух наслаждаться чаем и идите поиграйте в бирюльки или во что там вы, детки, играете.

Кэйт показала сестре язык, но, судя по улыбкам девушек, они не обиделись. Сестры вышли, закрыв за собой дверь.