Мед и яд любви

Рюриков Юрий Борисович

По-моему, здесь точно замечен опасный подводный камень книги и хорошо сказано, как его обойти. Стоило бы только добавить: найди и про своего близкого человека, и про детей, если они есть, а в дружбе — и про друзей. Про остальных можно читать по диагонали.

И еще совет: трудные куски лучше одолевать маленькими порциями — по странице, две, три. Трудный текст перенапрягает левое полушарие, и голове нужно хотя бы несколько минут отдыха. Причем лучше всего отдых, который включает правое полушарие — музыка, зрительные впечатления, смех, юмор, физические нагрузки. Энергия

левого полушария от этого восстанавливается гораздо быстрее.

Есть и еще один путь — его недавно открыли психологи. Трудный текст (это касается любых книг) легче понимается под тихую музыку, но обязательно мелодичную и еле слышную, не отвлекающую. Такая музыка включает правое полушарие, его энергия подпитывает левое, и это очень поднимает усваивающую силу мозга.

«А зачем нам избыток подробностей? Может быть, специалистам он и нужен, а обычным людям он ни к чему». (Иваново, Дворец текстильщиков, городской университет женщин, март, 1988.)

Верно, психологические подробности сегодня многим неинтересны, стоят на задворках их ценностей. Но, по-моему, такие подробности не балласт, который мешает полету, а наоборот: это как бы газ, который поднимает воздушный шар и дает ему полетную силу.

«Не согласна, что психологические подробности не нужны обычным людям. (Эта записка пришла сразу после предыдущей.) Мы каждый день путаемся в таких подробностях дома и на работе, а особенно с детьми и с мужьями. Их надо знать, это облегчает жизнь». (Иваново, городской университет женщин, март, 1988.)

Людей, которые по-настоящему тянутся к психологическим знаниям, сейчас, наверно, немного. Но с годами, пожалуй, их будет становиться все больше: мы начнем понимать, что такие знания — ключ к хорошим отношениям, к продлению чувств. И с ходом научно-психологической революции (а то и просто когда в школе введут психологию) то, что сейчас кажется избытком, будет казаться нехваткой, прожиточным минимумом.

Экстраверт, интроверт, биверт.

«В последние годы много говорили об экстравертах — открытых людях и интровертах — закрытых. Кто лучше для семейной жизни? Отличаются ли у них чувства, одинаково или по-разному они любят? И как идет семейная жизнь, если один экстраверт, а другой интроверт?» (Мытищи, комбинат «Химволокно», июнь, 1987.)

Слово «экстраверт» образовано из латинского «экстра» — наружу, вне, и «верт» — повернутый, обращенный. Это человек, у которого ощущения, интересы, эмоции как бы фокусируются наружу — больше на других людях, чем на себе, и больше на внешнем мире, чем на внутреннем. Наверно, будет понятнее, если мы станем называть его «внецентрист».

Интроверт (от латинского «интро» — внутрь) — «внутри-центрист», человек, у которого ощущения, эмоции, интересы больше сфокусированы на себе, чем на других людях, и больше направлены на свою внутреннюю жизнь, чем на внешнюю. Такое деление людей открыл в 20-е годы нашего века крупный швейцарский психиатр Карл Юнг.

По-моему, есть еще и третий вид людей — как бы двуцентрист, сплав экстраверта и интроверта — человек, который одинаково направлен наружу и внутрь, сфокусирован и на себе, и на

других. Его можно бы назвать биверт (от латинского «би» — два) — человек-двуцентрист, с двоякой фокусировкой[69].

Убедиться в том, что человек-биверт существует, просто — такие люди попадаются на каждом шагу; может быть, это даже центральный человеческий тип, более массовый, чем экстраверт и интроверт. Впрочем, это только предположение, и чтобы понять, верно ли оно, нужны широкие исследования. (Чуть дальше дан маленький тест, который позволяет за несколько минут увидеть, хотя бы примерно — кто ты.)

Какие же они, эти три человеческих типа? Как они ведут себя, как устроены их чувствования? Само собой разумеется, у каждого из них есть свои плюсы и минусы, сильная и слабая стороны.

Экстраверт («вне-центрист») общителен, он легко, но неглубоко сходится с людьми. Он быстрее приспосабливается к новым условиям, но не очень вдается в их суть, он энергичен, интересуется всем вокруг, но больше внешними слоями этого всего. Главная часть его переживаний вызвана не своей душевной жизнью, а внешней жизнью — другими людьми, событиями, происшествиями…

«Верно ли, что экстраверт, из-за того, что он обращен к другим людям, больше расположен к альтруизму? А интроверт, сосредоточенный на себе, — больше к эгоизму?» (Реутово, Московская область, ДК завода «Мир», апрель, 1987.)

Это похоже на правду, но, пожалуй, только похоже. Да, сознание экстраверта больше вовлечено во внешнюю жизнь, больше направлено на других людей, чем на себя. Такая вовлеченность часто бывает чрезмерной, и она ущемляет этим глубинные личные нужды человека. Поэтому, как думал Юнг, подсознанием экстраверта правит противоположный принцип — сверхвнимание к себе: у экстраверта как бы подсознание от интроверта. Подсознанием, считал он, руководит принцип компенсации, восполнения, и оно всегда стремится возместить однобокость сознания, уравновесить ее обратным креном.

И потому чем больше сознание человека отворачивается от личных устремлений, тем больше подсознание поворачивается к ним. Этот парадокс психики — очень важный принцип, которым наше «я» защищает себя от однобокости.

Интроверт («внутри-центрист») общителен гораздо меньше, а то и совсем не общителен. Он медленнее и хуже приспосабливается к условиям жизни, к окружению, но зато может больше менять их, больше приспосабливать к себе. Сильные «внутри-центристы» часто замкнуты, обособлены, и их переживания куда больше рождены внутренней жизнью, чем внешней.

Их подсознанием тоже правит парадокс равновесия, своего рода психологический принцип дополнительности. Чем больше сознание «внутри-центриста» замыкается на себе, уходит от внешнего мира, тем больше его подсознание обращается наружу: у интроверта как бы подсознание от экстраверта…[70]

И если даже интроверт больше экстраверта тяготеет к эгоизму, а экстраверт — к альтруизму, то, пожалуй, совсем немного. Ведь эгоизм и альтруизм — это не просто нервно-психические, а нравственные двигатели, иони гораздо больше создаются воспитанием и жизненной позицией, чем свойствами наших нервов и психики.