Мед, солнце и кровь
Шрифт:
Не сразу поняв, о чем она говорит, я медленно кивнула. Ком, застрявший в горле, мешал нормально ужинать, и название у него было одно – обида. Прожевав кусок морковки, я отложила вилку в сторону. Хотелось отмыться от этого дня.
– Я тогда буду тебя в комнате ждать, ты не против? Устала что-то…
– А ужин? – подруга удивленно округлила глаза.
– Я не голодна.
Поднявшись из-за стола и зацепив книгу с ядами, я пошла к себе в комнату. Полчаса под прохладной водой сделали свое дело, мысли пришли если не в норму, то в относительный порядок.
Переодевшись в пижаму, я упала поперек кровати, позволяя себе унестись в размышления.
Под закрытыми веками сам собой вспыхнул образ художника. Губы бесконтрольно растянулись в нежной улыбке. Мне казалось, будто я все еще ощущаю у себя на теле его касания и могу их повторить. Приложив пальцы к своим губам, я улыбнулась еще шире. На вкус он был как древесная смола и виноград.
Стефан все чаще занимал собой мои мысли, вытесняя оттуда Фобоса. Это не было плохо, равно как и хорошо. Это просто было ново. В моей голове никогда не было никого, кроме Фобоса.
Отогнав мысли, от которых мои щеки начали краснеть, я задумалась о сыске и расследовании. Вот уж чего не ожидала, так это добровольного участия Фобоса в этом мероприятии. И откуда узнал только? Ленсифер тоже не давал покоя, не терпелось услышать результаты проверки сывороткой, хотя я даже не подозревала, когда будет тот самый прием, о котором говорил дядя.
Раздавшийся тихий треск отвлек меня от размышлений. Прислушавшись, я поняла, что звук доносится со стороны окна – кто-то кидал в стекло мелкие камушки. Недоуменно нахмурившись и подойдя к створкам, я окинула взглядом территорию внизу, там было пусто. Распахнув левую часть окна, я перегнулась через подоконник, чтобы оглядеться еще лучше, но вновь никого не увидела.
Громкий стук в дверь напугал меня. Дернувшись, я едва не выпала из окна и выругавшись, захлопнула створку. Задернув штору я выдохнула – в груди смутно угадывалась зыбкая тревога.
За дверью стояла Деб, сжимая в руке темную холщовую сумку. Прошмыгнув в открывшуюся дверь, она аккуратно положила ту на стол.
– Ты не против, если я не буду с тобой сидеть, пока ты будешь его варить? – Деб нервно постукивала пальцами по спинке дивана, – У меня соседка мало того что ябеда, так еще и не в духе сегодня… Не хочу потом перед Корвусом оправдываться.
– Без проблем. Но ты объясни, что тебе нужно, – я села на диван и достала из сумки несколько стеклянных банок с ингредиентами и лист, исписанный убористым почерком, – почему не книга? Где ты вообще откопала этот рецепт?
Тяжело вздохнув, подруга прошептала:
– Дафна, я хочу забыть Деймоса.
Удивившись ее словам, я оглядела девушку в поиске болезней и даже попробовала ее лоб.
– Вроде бы температуры нет.
Вскинувшись, она повысила голос:
– Я серьезно, Дафна! Это невыносимо, и я так больше не могу, – всхлипнув, она отвернулась, – отец где-то отыскал мне этот рецепт, надеюсь, подействует. Дафна… Это больно, и ты, как никто, должна меня
Сжав в одной руке исписанный лист, другой я дотянулась до ладони Деборы и аккуратно ее сжала.
– Все будет хорошо, не переживай. Я сварю его… И, знаешь, – закусив губу, я помялась, – скажи, если подействует, ладно? Я себе тоже сделаю.
Странная эмоция, мелькнувшая на лице подруги, осталась мне непонятна. Я могла бы подумать, что она испугалась, если бы не ее последующая улыбка. Робко кивнув, она прошептала:
– Спасибо.
Когда девушка уже открывала мою дверь, чтобы выйти, я окликнула ее:
– Это ты камешки в окно кидала?
Сдвинув брови, Деб отрицательно мотнула головой.
– Нет, какие камешки?
– Да так, забудь… Доброй ночи.
Закрыв за подругой дверь на ключ, я присела на диван. Лист был испещрен буквами, зелье было пусть и не самым сложным, но варилось в два подхода. Внизу была приписка, подчеркнутая трижды, которая заставила меня улыбнуться: «Пусть сварит Дафна, у тебя не получится». Прищурившись, я оглядела узор букв. Это точно писал не отец Деборы.
На первом этапе мне требовалось проварить клюквенный сок с зернами граната, настойкой полыни и вытяжкой из крапивы. На втором этапе требовалось ввести сухие ингредиенты: перемолотые кости царь-рыбы, красную глину из Нейтрального Леса и перетертый рубин.
Все сухие составляющие были достаточно дорогими. Прикинув, сколько отец Деборы за них отдал, я удивленно присвистнула. Господин Вебер очень любил свою дочь и не жалел ничего для ее благополучия и счастья, исправно служа моей семье Лечащим уже много сотен лет. Зафиксировав в голове мысль о том, что в следующем письме нужно попросить отца выписать лекарю двойное жалованье, я достала свой маленький котелок, как раз подходящий по габаритам.
Разложив все, что мне могло бы пригодиться, я разогрела котел магией, не разводя огня. Хотелось спать, но я старательно следила за зельем, которое было так важно для моей подруги. Стрелки отмеряли минуты и складывали их в часы, еле слышно тикая. Добавляя последнюю составляющую, перетертый в пыль рубин, я зевнула и едва не просыпала все мимо. Когда стрелки оповестили меня о начале третьего ночи, зелье было готово и перелито в одну из свободных склянок. Черное стекло не пропускало свет, делая содержимое баночки загадочным.
Пожалев, что взялась за варку посреди ночи, а не в свободное время на выходном, я быстро забралась в постель и в ту же секунду провалилась в дымку сна.
Я видела огромный костер, сложенный за Скворечником, и украшения из рябины на деревьях. Все ученики были в свободной форме, девушки пестрели платьями, парни – многообразием блуз. Всех объединяли только венки на головах – сухие листья с золочеными краями были сплетены с красными ягодками. Запах золы, свежесрубленного дерева и кислых ягод витал в воздухе. Размеренные звуки флейты окутывали шелковыми лентами, ей вторила скрипка.