Медальон для невесты
Шрифт:
Священник тем временем приступил к обряду бракосочетания.
Служба оказалась очень короткой. Тара никогда еще не присутствовала на венчании, однако читала описание обряда в своем молитвеннике. И ей сразу стало ясно, что английская версия значительно отличается от шотландской.
Впрочем, все стало на свои места, когда священник произнес:
— Герон Торквиль, Пятый герцог Аркрейгский, вождь клана Мак-Крейгов, согласен ли ты соединиться в священном браке, согласно воле Всевышнего, с этой женщиной, Тарой?
— Согласен!
Сказано это было громко, без колебаний.
— Тара,
— Да.
Голос Тары больше напоминал шелест. Священник соединил их руки, и герцог надел ей на палец кольцо. Оно оказалось ей велико.
Затем над ними прочитали молитву, но Тара ее не слышала. Она была как в тумане, покорно совершая действия, какие требовалось ей совершить, следуя указаниям процедуры заключения брака. Она обвенчана! Обвенчана с мужчиной, которого увидела не далее как две минуты назад! С мужчиной, мысль о котором вызывала у нее самый настоящий ужас, пока она ехала в его замок, в невообразимо прекрасную Шотландию! С мужчиной, который пугал ее даже еще более, чем она предполагала, когда сюда ехала.
Она обвенчана!
Глава четвертая
— Помочь вам раздеться… в-ваша светлость? — услышала Тара обращенный к себе вопрос и поежилась.
Последние слова были сказаны с некоторой заминкой.
— Н-нет… спасибо, — судорожно пробормотала Тара, все еще не опомнившись от непривычного обращения к себе «ваша светлость».
— В этой комнате некоторое время никто не жил, так что я позволила себе разжечь огонь, — сообщила далее экономка уже с более свободной интонацией. Это она предлагала Таре свою помощь при раздевании. — Вечерами тут бывает холодно, даже летом, даже если стоят теплые дни без дождей, хотя такое выпадает нечасто. — Экономка рассуждала неторопливо и успокаивающе, она понимала, какие чувства испытывает сейчас молоденькая жена герцога, новоявленная герцогиня, и явно хотела разрядить напряжение в ее душе.
— Спасибо, миссис Мак-Крейг. Вы… очень добры ко мне. — Тара не знала, что сказать дальше, и теребила краешек пояска своего серого сиротского платья.
А экономка задумчиво и выжидательно смотрела в ее сторону.
— Прикажете еще что-нибудь… ваша светлость? — На этот раз она не запнулась на обращении.
— Н-нет, благодарю вас.
И Тара поспешно огляделась, прежде чем ей придется остаться одной. Словно хотела заручиться от этой доброй, спокойной женщины капелькой уверенности в себе. Это была просторная спальня с высокими потолками, в которой, как ей сообщили, всегда спала жена вождя. По сути — ее предшественница по титулу.
Про обстановку здесь нельзя было сказать, что она отличалась простотой и непритязательностью, чего бы желала Тара в глубине души для себя. Комната блистала роскошью и изяществом, от которых Таре стало не по себе.
Она и помыслить себе не могла, что будет когда-нибудь спать на такой огромной кровати, украшенной вышитым пологом. На стенах висели ковры с замечательными узорами. От смущения и неловкости Тара автоматически поспешила спросить у экономки, что это за работа. Но, тут же спохватившись, о каких глупостях она сейчас говорит, хотела было отменить просьбу.
Однако, к немалому ее удивлению, экономка, не дрогнув ни одним лицевым мускулом, дала Таре исчерпывающую консультацию. Это не
Тара с благодарным лицом кивнула. И хоть формально ее благодарность адресовалась миссис Мак-Крейг за ковровую консультацию, обе понимали, что новоиспеченная «светлость» по достоинству оценила заботу о себе.
Тем не менее инкрустированная мебель, зеркала в позолоченных рамах, картины на стенах — все это казалось Таре совершенно несовместимым с такой скромной персоной, как она. Но что с этим поделаешь? Она теперь — герцогиня Аркрейгская!
Тара прекрасно понимала, почему экономке не сразу удалось непринужденно назвать ее «светлостью». То же самое чувствуют наверняка и слуги.
Миссис Мак-Крейг ушла, напоследок мягко улыбнувшись Таре и одобрительно ей кивнув. Тара начала медленно раздеваться. Едва скинув свое серое платье, она задрожала от холода. Перед ее мысленным взором поплыли события последних часов и минут.
После обряда бракосочетания миссис Мак-Крейг повела ее в спальню. Стены коридоров были увешаны портретами герцогов и герцогинь Аркрейгских, и Таре казалось, будто все они смотрят на нее с невыразимым презрением и готовы выгнать ее из замка как нежеланную гостью, пришедшую без приглашения на семейный ужин.
Столь же неприятным сюрпризом стало и то, что две служанки успели вынуть несколько ее одежек из плетеной корзинки, с которой она прибыла в Шотландию.
Она понимала, что ее скудные пожитки должны были поразить служанок не меньше ее нового положения.
Да она и сама не могла до конца поверить случившемуся. Казалось, будто разум ее полностью отключился: Тара не в силах была осознать произошедшего, как не в силах была представить того, что ждет ее впереди.
Больше всего ей хотелось поговорить с мистером Фолкерком, спросить у него совета и наставлений. Но после свадьбы, когда Килдонноны с явной неохотой — а проще сказать, сцепив зубы, — выражали ей свое почтение, мистер Фолкерк куда-то исчез. И было в его поведении что-то странноватое, непонятное ей. Словно он погружен в некое состояние, приводящее его в замешательство, с которым он тщетно борется. Но с чем он может бороться? Он такой благополучный, и выглядит так представительно… И всё в его словах так ясно ей и так ее успокаивает…
Как бы то ни было, мистер Фолкерк вернулся лишь после того, как все Килдонноны спустились вниз по широкой лестнице и покинули замок, оставив после себя атмосферу затаенной враждебности.
Тара повернулась к нему с явным облегчением, однако ее опередил герцог:
— Я хотел кое-что обсудить с вами, Фолкерк! Давайте пройдем в мой кабинет.
— Конечно, ваша светлость.
Тут-то и появилась миссис Мак-Крейг, и Тара догадалась, что она пришла сюда по распоряжению мистера Фолкерка.