Медалон
Шрифт:
Малый зал освещался сотнями свечей, противостоящими неизбежному затемнению, хотя стены только-только начали тускнеть, теряя мягкое сияние. Размерами Малый зал уступал Большому примерно в два раза, что предполагало возможность свободного размещения в нем около пятисот человек. Куполообразный потолок, поддерживаемый высокими элегантными резными колоннами, был безупречно выкрашен в белый цвет — не иначе как с целью скрыть безнравственные языческие фрески. Стены — как и все остальные стены в Цитадели — тоже были белыми и сделаны из того же странного материала, который тускнел и светился с постоянством и надежностью клятвы защитников.
Джойхиния подняла глаза и нахмурилась, поймав ее взгляд. Р'шейл оставила попытки затаиться, решив действовать открыто, — она приосанилась и двинулась прямо через толпу собравшихся сестер поприветствовать мать.
— Мама, — подойдя к Джойхинии, проговорила она, присев в почтительном книксене. — Прошу простить меня за опоздание. Я помогала одной из моих одноклассниц с учебой и, боюсь, потеряла счет времени.
Лучше уж так, чем признаться, что она опоздала, потому что Джордж Дрэйк обучал ее тонкостям процесса метания ножа. Р'шейл и в голову не приходило, при каких обстоятельствах это искусство могло бы ей пригодиться, но это было явно неподобающее для леди времяпрепровождение, поэтому она не могла устоять перед таким искушением. Р'шейл иногда беспокоила эта ее склонность делать то, что могло бы вывести Джойхинию из себя.
Матери не составило труда понять, что дочь говорит неправду, но она не подала виду, что раскусила ее ложь.
— Надеюсь, твоя одноклассница по достоинству оценила эту жертву, — Р'шейл опытным ухом уловила в словах тончайший сарказм. Джойхиния повернулась к послу и сказала: — Сэр Пайтер, позвольте представить вам мою дочь Р'шейл.
Р'шейл покорно сделала еще один книксен. Посол, плотный мужчина с ленивым взглядом карих глаз и утомленным выражением лица пресыщенного аристократа, поднес ее руку к губам и обозначил поцелуй, так и не коснувшись кожи губами. При поклоне его церемониальное оружие слегка звякнуло.
— Милое дитя, — проговорил он, откровенно разглядывая девушку с ног до головы. Р'шейл смущенно поежилась. — И, по словам вашей матери, — прилежная ученица.
— Я делаю все возможное, чтобы оправдать мамину веру в меня, милорд, — ответила она, подумав, что это, наверное, такая же чудовищная ложь, как и сочиненное до этого оправдание опоздания.
— Почтительна и очаровательна, — подвел итог лорд Пайтер, утвердительно кивнув. — Несомненно, однажды ваша дочь пойдет по вашим стопам, сестра Джойхиния. Полагаю, в недалеком будущем Кворум обогатится присутствием в его рядах двух поколений женщин рода Тенраган.
— Р'шейл изберет свой собственный путь, милорд. Для дочери я хочу только счастья.
Р'шейл не осмелилась возразить. Она имела меньшее представление о своем будущем, чем простой хитрианских раб, преимуществом которого было уже хотя бы то, что он знал, что является рабом.
— Вас должно вдохновлять, что на новом посту вас ожидают столь прилежные ученицы, — обратился посол к Джакомине.
Новая мистресса просвещения мрачно кивнула, а ее взгляд, обращенный на Р'шейл, было трудно назвать вдохновленным. Джакомина
До тех пор пока она не изучила списки проголосовавших по вопросу заполнения вакансии, образовавшейся со смертью Трайлы, Р'шейл казалось странным, что ее мать так лояльно приняла назначение Мэгины на должность Верховной сестры. Джакомина была ставленницей Джойхинии. У нее в голове, наверное, не было ни одной собственной мысли — только те, что вложила туда сестра Тенраган.
Р'шейл прекрасно осознавала, что, будучи в должности мистрессы просвещения, Джакомина должна будет докладывать Джойхинии о ее каждом, даже самом мелком проступке. Ситуация лишь усугубится, когда через несколько недель Р'шейл перейдет в разряд послушниц.
К ним приблизилась белокурая послушница с подносом, уставленным изящными хрустальными бокалами с чудесным красным вином, так что внимание лорда Пайтера было благословенным образом переключено на новый объект. Девушка почтительно присела, одарив Р'шейл ядовитым взглядом, когда та взяла себе с подноса бокал вина. Прислуживать на приеме доверялось лишь лучшим старшим послушницам, а Р'шейл, обычная трудница, оказалась здесь гостьей. Наверное, по возвращении к себе она обнаружит, что в комнате все вверх дном, а одежда в шкафу облита водой. Дочь Джойхинии могла принимать приглашения на различные приемы, но это не освобождало ее от порядков, царящих в спальном корпусе учениц.
Храня вежливое молчание, Р'шейл неторопливо потягивала вино. Джойхиния и лорд Пайтер продолжили прерванную беседу. Помещение постепенно наполнялось представителями сливок общества Цитадели. Лорд Пайтер отвечал на вопросы односложно — по всей вероятности, его больше привлекало созерцание присутствующих на приеме молодых женщин. Он имел ужасную в этом плане репутацию, особенно для выходца из столь пуританской страны, где — как говорили — даже иметь в голове неподобающие мысли считалось грехом.
В зале преобладали голубые платья сестер. Их было значительно больше, чем красных мундиров защитников. Мужчины чувствовали себя здесь неуютно и скованно. Им не нравились подобные официальные мероприятия. Сестры Клинка обязывали их присутствовать на приемах, чтобы лишний раз продемонстрировать свое превосходство. По крайней мере так утверждал Джордж. Р'шейл имела на это свою точку зрения. Она считала, что основной причиной нежелания офицеров появляться на приемах была самая обычная лень — ведь им предстояло одеться по полной форме, а любое пятнышко грязи на мундире или сапоги, не надраенные до такого состояния, когда ими можно было бы пользоваться в качестве зеркальца для бритья, в мгновение ока привлекли бы внимание Лорда Защитника.
До слуха Р'шейл донесся хриплый резкий смех. Крисабель Кортанен — невестка Мэгины, — круглолицая грубоватая женщина, вышедшая замуж за Уилема Кортанена в шестнадцатилетнем возрасте, по уровню своего умственного (но не физического) развития так и осталась невежественным подростком. На ней было желтое в оборку платье, не скрывавшее, а подчеркивающее ее необъятные формы. Командующий Кортанен стоял рядом, лицо его выражало и долготерпение и смущение одновременно. Получив отказ от места в общине еще будучи ребенком, Крисабель была вне себя от радости, что ее свекровь оказалась избранной на пост Верховной сестры.