Медальон
Шрифт:
— Так ты, плюс ко всему прочему, еще и дочь главной жрицы, — со вздохом кивнул я.
Нура потрепала волосы и подняла на меня глаза.
— Да, — ответила она. — Моя мама славит Великого Бога уже почти шестьсот лет. Совсем скоро она уйдет искать, и тогда я займу ее место. Но до этого мне нужно еще немного приблизиться к Великому Богу …
Сказав это, она порозовела и отвела взгляд. На девственность дочери главной жрицы покусился бы разве тот, кто хотел нажить себе проблем.
— Лучше бы эта красавица привела мне твою маму, — все же высказал я свои мысли вслух.
— Зачем тебе моя мама? — искренне удивилась Нура.
— Сейчас? Разве что для того, чтобы помечтать. Вернуть тебя домой до рассвета я не смогу, потому что главный вампир клана обидится и, так как съесть меня ему не удастся, то он со злости съест тебя.
— Ой…
— … так что, наверное, мне нужно тебя развлечь.
Нура обхватила себя руками и поежилась от холода.
— Я замерзла, и я голодна, — объявила она таким тоном, будто я был ее подданным, а потом продолжила более покладисто: — Ты ведь накормишь меня?
— У меня есть немного вяленого мяса, хлеба и молока. Вряд ли это тебя насытит, но все же лучше, чем ничего.
Мы с Нурой расположились у костра. Карателям еда требовалась редко, и поэтому мы не возили с собой больших запасов пищи. Вакханки же ели много (мясо составляло больше пятидесяти процентов их ежедневного меню), так что мое скромное угощение было проглочено за считаные секунды и переварилось в желудке моей новой знакомой, даже не успев туда опуститься.
— Спасибо, мясо было очень вкусным, но я до сих пор голодна, — печально сообщила мне она.
— Знаю. Я могу попробовать найти дичь, но мое самое серьезное оружие — это кинжал, так что шансов маловато. А как вы решаете проблему еды в обычной жизни?
— Ну… — протянула Нура, запрокидывая голову и глядя на звездное небо. — Мы умеем охотиться. Но иногда тут появляются люди, и они бывают очень милыми, так что охотятся для нас. Однажды нам привели шестерых оленей! Великий Бог был очень доволен, получив сердце замечательного и доброго охотника в качестве жертвоприношения — он даровал маме еще двоих детей! Думаю, и охотник тоже был очень доволен: ведь нечасто непосвященному смертному выпадает такая честь! Олени были очень вкусными, — подытожила она, решив, что мясо животных важнее съеденного на ритуальном пиру человеческого сердца. — А я продала две шкуры и купила бусы. Вот. Правда, мило?
И Нура продемонстрировала мне украшение на своей шее: монисто из золотых и серебряных монет.
— Очень мило, — согласился я. — В общем, все, включая Великого Бога, остались в выигрыше.
— Все, — с готовностью подтвердила моя новая знакомая, а потом напомнила: — Мне холодно. И еще я хочу спать. Я устала.
— Возьми.
Я достал из сумки тонкое одеяло из верблюжьей шерсти, свернутое вчетверо, и Нура тут же закуталась в него, а потом, недолго думая, легла, положив голову мне на колени.
— Мама всегда
Расскажи я кому-нибудь, что сижу посреди владений вампирского клана и пою колыбельную малолетней вакханке, то меня поднял бы на смех весь Орден.
— Увы, не знаю ни одной.
— Разве ты не поешь колыбельную своим детям?
— У меня нет детей.
Нура легла на спину и посмотрела на меня широко распахнутыми от удивления глазами.
— Не может быть! — ахнула она. — Но тебе уже… — Мой возраст она точно определить пока что не могла, но чувствовала, что я в разы старше нее. — Тебе уже много лет? Но ведь у тебя есть подруга, да?
— Подруги у меня тоже пока что нет.
Она взяла меня за руку и погладила пальцы.
— Почему? Неужели вокруг тебя нет ни одной женщины, которая тебе нравится?
— Это сложный вопрос.
— О… я понимаю. И как я не подумала об этом раньше? Ведь вы заботитесь обо всех нас! У вас так много дел! У вас остается очень мало времени для того, чтобы думать о любви … — Подождав секунду и поняв, что возражать я не собираюсь, Нура продолжила: — Но я буду молиться Великому Богу, и он пошлет тебе самую красивую женщину в двух мирах! Она будет любить тебя так же сильно, как ты ее.
— Заранее благодарен вам обоим.
Мы замолчали на несколько минут, и я уже было подумал, что Нура засыпает, но она снова нарушила тишину.
— Ты так приятно пахнешь… Знаешь, если бы тот момент, когда мне будет суждено приблизиться к Великому Богу, уже наступил, то я бы остановила свой выбор на тебе.
— Если бы ты знала, как приятно с моей точки зрения пахнешь ты, то не говорила бы таких опасных вещей.
Она приподняла голову и попыталась разглядеть мое лицо в свете догорающего костра.
— А что плохого я сказала? Ты красивый, добрый… и, конечно же, умный, ведь все Великие такие, но я уверена, что ты лучше остальных. Правда… я почти ничего не знаю об этом, ты мне нравишься, и ты можешь меня научить? Это ведь не проблема?
— Проблемы начнутся тогда, когда обо всем узнает твоя мама.
Нура снова устроилась у меня на коленях.
— Мама поймет. Ты сможешь ей объяснить?
— Смогу, конечно, если так… черт. Слушай, хватит уже об этом. Колыбельную я тебе петь не буду, но могу рассказать интересную историю.
— Хорошо, — согласилась Нура. — Я слушаю.
На рассвете я отвел Нуру «домой» и вернул потерянную дочь безутешной матери. Главная жрица осыпала меня благодарностями, которые постепенно перешли в приглашения «остаться и немного погостить — Великие заглядывают к нам не так часто», а потом и в недвусмысленные намеки. Мне пришлось спешно откланяться — оставаться в компании тридцати вакханок во главе с главной жрицей было небезопасно. Конечно, мое сердце они бы не съели, но могли сделать со мной много других, не менее изощренных (пусть и приятных) вещей. Пусть они и приняли обет безбрачия, дергать тигра за усы не стоило.