Медиареальность
Шрифт:
I. Теоретические основы и культурные практики
Виртуальная реальность как предпосылка медиареальности
Общепризнанный предшественник virtus по собственно лексическому и культурному смыслу обнаруживается в виде , 1 что означает «прославленный (хотя пострадавший) и благороднейший либо духом, либо телом, либо расположением фортуны», «превосходные и желаемые качества и обстоятельства», 2 превосходные качества и доблесть человека (homme) и воина. 3 Это слово обладало существенным значением в истории греческой мысли и было атрибутом (гомеровских) героев, обозначая их доблести и достоинства, а также их превосходство, но при этом применялось и к повседневной жизни полиса. Второе же значение – важность или большая ценность чего-либо. Кроме того, связано
1
См., напр.: Novum Lexicon Graecum Etymological et Reale. Christiano Tobia Damm. London, 1833; Dictionnaire 'Etymologique Latin. M. Br'eal, A. Bailly. Paris, 1891; Ausfuerliches Lateinisch-Deutsches Handwoertebuch. Karl Ernest Georges. Leipzig, 1880.
2
Novum Lexicon Graecum Etymological et Reale. Christiano Tobia Damm. London, 1833.
3
Dictionnaire 'Etymologique de la Langue Grecque. P. C h a ntraine. Paris, 1983.
Кроме , virtus имеет и менее очевидного, на первый взгляд, но не менее интересного родственника. Некоторые этимологи высказывают версию о родстве латинского корня vir и греческого , (вариант – 4 ) на основании того, что санскритский корень последнего слова выделяется как vira-s. 5 Один из вариантов индоевропейской праформы – *wer 6 (тот же корень в Гермес, Гера и т. д.) Это вполне может коррелировать с праформой virtus *uiro-. 7 Ср. также санскр. vira-s (герой) 8 или virah (мужчина, герой), 9 готское vair (человек, мужчина), немецкое wer (кто, который). 10 Такая версия представляется правдоподобной, исходя также и из семантики обоих корней: герой осмысляется как средоточие силы и доблести, а также традиционно выделяется его охранительная функция.
4
Novum Lexicon Graecum Etymological et Reale. Christiano Tobia Damm. London, 1833.
5
Dictionnaire 'Etymologique Latin / M. Breal, A. Bailly. Paris, 1891.
6
Мелетинский Е. М. Герой // Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. М., 2000.
7
Concise Etymological Dictionary of Latin by T. G.Tucker. Max Niemeyer Verlag. Halle (Saale), 1931.
8
Dictionnaire 'Etymologique Latin. M. Br'eal, A. Bailly. Paris, 1891; также см.: Chamber ’s Etymological English Dictionary/ ed. by A. M. Macdonald. New York, 1960.
9
Juret A. Dictionnaire 'Etymologique Grec et Latin. Macon, 1942.
10
Dictionnaire 'Etymologique Latin. M. Br'eal, A. Bailly. Paris, 1891.
В латыни существует целый ряд словообразований с использованием корня vir-. Так, semi-vir обозначает невзрослого человека или животное мужского пола, и, кроме того, может употребляться для обозначения женоподобного мужчины. 11 Образование же trium-viri обозначает представителей политической власти, тогда как triumviratus – их собирательное обозначение. 12 Корень этот обнаруживается в русском слове вира (плата за человека) и виртуоз (заимствовано из итальянского, об этом значении я буду подробнее говорить далее), в немецком wer и т. д. 13
11
Ibid.
12
Ibid.
13
Concise Etymological Dictionary of Latin by T. G. Tucker. Max Niemeyer Verlag. Halle (Saale), 1931.
Образование virtus представляет собой производную форму от vir и обозначает, согласно латинской грамматике, соответствующее качество. Латинское понятие virtus уже заключает в себе некоторые из тех семантических аспектов, которые окажутся существенными и в современном понятии виртуальной реальности.
Согласно латинско-русскому словарю, 14 слово virtus имеет четыре значения, которые, скорее, нужно рассматривать как группы значений: 1) мужественность, мужество, храбрость, стойкость, энергия, сила, доблесть; 2)
14
Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. М., 1976.
Что касается соотношения античной и христианской философии, традиция понятия virtus оказалась преемственной, в том числе традиция собственно языковая, поскольку латынь продолжала играть ведущую роль в философском дискурсе. Приняв обозначенный в словарной статье вид, семантика виртуального оказалась востребованной в философии схоластики. Параллельно с этим, хотя и чуть раньше в хронологическом отношении, происходило исчезновение virtus из повседневного языкового обихода. Сам корень vir(t)– оставался употребительным в европейских языках. В отдельных европейских языках трансформировались его значения, которые, например, уже не коррелировали в лексическом отношении с конструкциями нормативной маскулинности и т. д.
В то же время в философии схоластики латинское virtus переживало то, что можно назвать собственно философской терминологизацией. Виртуальное и виртуальность оформлялись здесь как категории, которые могут быть названы одними из существенно важных для философии схоластического направления (нужно отметить, что и в своем новом обличье корень vir(t)– оказывался, таким образом, среди центральных понятий соответствующего дискурса).
Именно в схоластической философии берет свое начало представление о том, что виртуальное постулирует некую действительно отдельную реальность или другую реальность. Впоследствии это представление стало устойчивым и широко распространенным до наших дней. В этих условиях раздельность реальностей явилась не только способом обоснования христианского абсолютистского совершенства, но и попыткой человека – возможно, неосознаваемой, – укрыться от тотализирующего захвата христианской идеологии (что, в свою очередь, заложило основы для понимания виртуального как эскапистской практики и техники).
Но вместе с тем в схоластическом значении virtual отчетливо просматриваются и прежние античные компоненты семантики. Собственно слово virtus означает не что иное, как святость святого (как раньше оно обозначало героизм героя). «Святость как проявление сверхъестественных способностей и силы святого (virtus), с одной стороны, была знаком божественной избранности и милосердия, божьим даром, с другой – результатом личных усилий святого. На протяжении средневековья следование самым суровым формам личной аскезы служило своего рода индикатором избранности и обладания сверхъестественной силой. […] В эпоху высокого средневековья […] святость […] приобретает преимущественно этический смысл – она отражает полноту личных достоинств индивида». Мы видим, что и содержательное наполнение понятия святости перекликается со смыслом античного понятия героизма: в обоих случаях подчеркивается избранность героя, связанная как с божественным даром, так и с личными достижениями («полнота личных достоинств индивида»), а также принадлежность героя одновременно двум мирам – земному и божественному (ср. c греческим мотивом рождения героев от брака земного мужчины и богини или земной женщины и бога). Общим для понятий virtus античного и схоластического периодов является и мотив смерти как героя, так и святого, особая роль этого события в конституировании как героизма, так и святости. Так, культ святых был во многом культом мучеников, мощей, т. е. мертвых, и сама суть как героизма, так и святости во многом связывалась именно с претерпеванием сверх-мучений.
Соответственно, о виртуальном в более широком смысле в приведенной статье из словаря средневековой латыни говорится именно как о действенном и эффективном, обладающим эффективной силой воздействия. Если касательно ангелов или святых еще можно трактовать эту эффективность в исключительно духовном плане (при том что чудеса подразумевали все же именно физические, видимые результаты), то относительно лекарства или войска нельзя этого даже предположить. Тем не менее в схоластической латыни корень слова перестает угадываться как vir-; теперь он принимает вид virt-, что лишний раз подтверждает происходящие с ним существенные семантические изменения. Прежде всего круг значений корня существенно расширяется и подвергается дальнейшему абстрагированию.
Это семантическое изобилие в пределах одного понятия привело к закономерному семантическому смешению и в конечном итоге к путанице. Онтология virtus, превратившееся в virtual, теперь уже не организовывалось с той четкостью, которая была присуща античной эпохе его бытования. Конструирующее онтологию этого понятия сокрытие (умолчание), которое и в то время было его конститутивным элементом, ныне несколько видоизменилось: наряду со смыслообразующей функцией оно приобрело черты формального обслуживания семантического беспорядка и смысловой противоречивости. В этой связи получили существенное развитие и механизмы, техники конституирования онтологического сокрытия.
Виртуальная реальность конструируется с целью верификации проблематизирующейся регулярной социальной реальности. Эта задача осуществляется при помощи особой онтологической конструкции, которую следовало бы обозначить как конструкцию онтологической безответственности.
В рамках западной философской традиции полная онтологическая ответственность может рассматриваться как включенность происходящего в континуум реальности, не отменяя действенность причинно-следственных связей и регуляций. Если же речь идет преимущественно о социальном пространстве, то онтологическая ответственность представляет собой полную включенность в ткань социального и в конечном итоге проект контролирования Я через Другого, становление в процессе и результате такого контроля. Такая конструкция подразумевает регулярную интерсубъективность, связанную с наличием объективного опыта о мире, который присутствует независимо от личностных ситуаций и предъявляет себя всем членам социума.