Медицина Древнего
Шрифт:
— А вот и мы!
Звонкий голос Марии перекрыл мою речь (тоже для отвода глаз, так сказать, а то ещё подумают, откуда я так много знаю). Маша бодрой походкой вышла на центр зала, где я только что стоял, и картинно махнула рукой себе за спину. Там, у двери, переминаясь с ноги на ногу, стоял Жорик и его команда кабанчиков.
— Здравствуйте, — робко кивнули нам парни. Их спины ссутулились, а глаза не поднимались от пола.
— Давно хотят к нам в клуб, — Маша лучилась довольством, будто выиграла абонемент на посещение
— Мы будем делать, что скажут, и ничего плохого не задумали, — протянул Жорик, украдкой бросая на меня жалобный взгляд. — Можно с вами?
Он держал в руках листок бумаги. Заметил мой интерес и подошёл ближе.
— Заявление о переводе, — Жорик робко, чуть помедлив, протянул листок, — нужна подпись.
— Я против, — раздалось злое шипение, и все удивлённо посмотрели на Лидию. Она обвела всех взглядом и спросила: — что?
— Ничего, — покачал я головой.
— Но он твой брат, — удивилась Маша.
Лидия на это ничего не ответила и встала в гордую позу.
Жорик посмотрел на неё тоже удивлённо, и перевёл взгляд на меня.
— Прости Георгий, — развёл я руками, — сам видишь, есть противники этого решения. Да и я сам не уверен.
— Они давно хотят, Кирилл, — пришла Маша на помощь кабанчикам и толкнула Жору локтём в бок, — расскажи.
— Ну, мы, это, — начал, было, Жора, запнулся и, переступив с ноги на ногу, почесав голову, решился рассказать: — мы совсем одни остались, как Неморшанский уехал из академии. Никто с нами не хочет особо общаться.
— Мы сами виноваты, — добавил один из кабанчиков, будто его признание могла склонить чашу весов на их сторону.
— Да, сами, — протянул Жора, — и с самого начала присматривались к твоему… вашему клубу.
— А как же клуб, — я приподнял листок, — теории вероятности и математической статистики? Серьёзно?
— Да там одни ботаны не маги, — вырвалось у второго кабанчика, и он тут же замолк.
— Мы их, типа, защищаем, — тихо произнёс Жора, не поднимая взгляда от пола, — но сдать зимой ничего не сможем.
Что ж, картина ясна. Жорик поставил себя против общества, и оно ему ответило взаимностью. Отсутствие клуба означает отчисление. Если ничего не изменится, то Жорик с друзьями поедет домой вслед за Неморшанским.
Жаль мне их? Нет. Могу я их спасти? Да. Оставался только один вопрос — а мне это надо?
— Мне всё равно, — пожал плечами Волков, — что они, что другие.
— Я за, — вскинула обе руки Маша.
— Против, — прошипела Лидия и вздёрнула нос.
Ребята решили поиграть в голосование. Кто я такой, чтобы им мешать? Волков прав, не они, так другие. С этими, хотя бы знаем, чего от них ждать.
— Один за, один против, и ещё один воздержался, — произнёс я, а Жорик с кабанчиками взглянули на меня с надеждой. — Тихон, решение за тобой.
Мария
В комнате пахло лавандой. Маша покружилась перед зеркалом, любуясь тем, как белый халат взлетает вокруг её ног. Медсестра. Звучит так… волнующе. Под халатом чёрное кружевное бельё — её любимый комплект.
Лёгкий румянец окрасил щёки. Она поправила распущенные волосы, рассыпав их по плечам золотистым водопадом. Голубые глаза сверкали от предвкушения. Собственное отражение казалось почти чужим — такой взрослой и соблазнительной выглядела девушка в зеркале.
— Кирилл Дмитриевич, — прошептала она, делая голос низким и бархатным, — вы сегодня так много работали…
Маша прикрыла глаза, представляя его усталое лицо, строгий костюм. Как он сидит за столом в своём кабинете, обложенный бумагами. Губы сами растянулись в улыбке.
— Да, день выдался тяжёлым, — ответила она за него, старательно копируя его манеру говорить. — Столько пациентов.
— Бедный, — она шагнула к зеркалу, покачивая бёдрами, — вы так устали. Позвольте мне помочь вам расслабиться.
В её воображении она подходит к нему сзади, кладёт руки на плечи. Пальцы скользят по напряжённым мышцам. Маша повторила движение в реальности, массируя воздух.
— Так лучше? — промурлыкала она. — Вам нравится?
— Да, — выдохнула за него, — продолжайте…
Её руки скользнули к вороту халата. Одно движение — и белая ткань соскользнула с плеч, открывая кружевной бюстгальтер. Маша повернулась боком, любуясь своим отражением.
— А как вы смотрите на то, чтобы расслабиться… — она хихикнула, — ещё больше?
Щёки пылали от смущения и возбуждения. В её фантазии Кирилл смотрит на неё с восхищением, тянется к ней.
Маша замерла, глядя на своё отражение. Сердце колотилось как бешеное — от собственной смелости, от запретных мыслей. Она прикусила губу, пытаясь успокоиться.
Что она делает? Приличные девушки так себя не ведут. Она же аристократка. Одна мысль о том, что она может… может отдаться мужчине до свадьбы, должна приводить её в ужас.
Но ведь это Кирилл. Тот, кто спас её, догнав похитителей через полгорода. Тот, кто всегда готов прийти на помощь. Благородный. Честный.
Маша провела рукой по шее, спускаясь к ключице. Если она станет его женщиной… он ведь не бросит её? Не сможет. Это не в его характере — использовать и отвернуться. Он будет обязан жениться.
Но что если нет? От этой мысли внутри всё похолодело. Опозоренная аристократка, потерявшая честь — кому она будет нужна? Гулящая девка, как говорят в народе. Такую уже никто не возьмёт замуж.
Она тряхнула головой, отгоняя страшные картины. Нет, Кирилл не такой. Он благороден. Он спас её тогда. Помогает всем, кто просит о помощи. Заботится о сестре, о своих людях.